Под крылом священной птицы Jоло

На прошлогодней выставке SITT в Новосибирске НП «Сайлюгемский» представлял туристские маршруты по крайнему югу Алтая, и для многих посетителей выставки заповедная территория стала настоящим открытием. Викторина по особо охраняемой природной территории, организованная сотрудниками национального парка, вызвала настоящий ажиотаж, и победил в ней Антон Ануфриев, житель Новосибирска. Призом за победу для него и его подруги Татьяны (они на 2-м снимке) стала поездка на празднование Чага Байрама во второй половине февраля.

Антону были интересны алтайские обряды, с которых начинался праздник, игры и состязания, в том числе метание булавы, в котором он стал победителем, а в новомодном армрестлинге победила Татьяна. Вдали от того, что люди считают «цивилизацией», гости открыли для себя много нового, увидели другие ценности, которыми дорожит местное население. Организаторы их поездки лишний раз убедились в том, что среди людей, неравнодушных к дальнейшему развитию парка, нужно искать и находить будущих друзей ООПТ и волонтеров, нацеленных на развитие туризма в отдаленной территории, которая совсем недавно казалась аграрным командирам «неперспективной», и людей, там живущих, готовили к переселению на центральные усадьбы хозяйств.



Года три назад на новогоднем празднике Чага Байрам, который проходил в Кокоре, появились туристы. В то время, когда шло исполнение обряда, кто-то из них стал постукивать в бубен. Гостей попросили не делать этого, случай совсем не тот. Туристы не услышали. На досуге они любили, наверное, порассуждать об «алтайской мистике», горных духах и чем-нибудь другом из того же ряда. Желание приобщиться к праздничному обряду было, наверное, слишком велико.

Бубен у них внезапно смолк, когда пламя на жертвенном тагыле без видимых причин погасло. Как это объяснить? Огонь горел ровно и ярко – и друг он ушел куда-то внутрь, в камни. Хворост и угли задымились, и всё рассыпалось на глазах у изумлённых туристов. Местные жители были потрясены не меньше них. Повисло молчание. Туристы извинились, поспешно откланялись и покинули деревню.



Рассуждать о вещах, которые не до конца понятны, сейчас все горазды. Валерию Оргунову приходилось слышать разных гидов-экскурсоводов, сопровождавших туристские группы. Бывали их рассказы полезными и содержательными для гостей? Временами он и сам узнавал что-то новое, но чаще это была полная околесица, и неважно, приезжим был этот экскурсовод или свой, из Горно-Алтайска. Развивать культурно-познавательный туризм в век интернета — дело нелёгкое. Люди едут издалека, чтобы услышать в самом деле что-то новое для себя, получить настоящие знания. Вот и выходит, что лучше всех могут рассказать о своей земле люди, которые здесь живут.

Мы говорили с Валерием о статистике последних лет. Число туристов по всему Горному Алтаю нарастает в среднем на 10-12 процентов, а по южным районам республики — на уровне 40-45 процентов. И если по другим районам от 80 до 90 процентов гостей приезжают из сибирских регионов, то здесь, в Кош-Агачском районе (и в Сайлюгемском национальном парке тоже) до половины гостей — из европейской части России и зарубежных стран. В прошлом году национальный парк принял 15 иностранцев, а бывали и такие годы, когда их приезжало гораздо больше. Во всяком случае, в 2016-м иностранцев было заметно больше прошлогоднего.

Работая специалистом по туризму в национальном парке, Валерий Оргунов изучает интересы и предпочтения гостей, ищет то, что способен предложить им только он. Идею постепенного перехода в турбизнес он обдумывает уже шесть лет. В Кокоре на личном подворье у него есть уже пять верблюдов, обученных для работы с туристами. Есть лошади для организации конных туров. В урочище Кам-Тыттугем Валерий показывал нам первые домики — со временем там откроется его турбаза.



Дорога в национальный парк «Сайлюгемский»: на большого любителя…



Зимой река Чаган-Бургазы вместе с притоками выходит из берегов. Дорогу там и тут преграждают мощные ледопады.



По дороге в урочище Саржематы, где начинаются владения национального парка, он показывал на горах вдоль левого берега Чаган-Бургазы, у самых вершин, стадо архаров. А на другой стороне реки парил высоко в небе его старый знакомый, бородач-ягнятник. Человеку приезжему трудно разглядеть без бинокля краснокнижную птицу, а Валерий видит её без особого труда — он знает, что бородачи живут в этом месте давным-давно.



Рядом с монгольской границей есть урочище Чулгак-Сай (на снимке), к нему ведет дорога, малоприметная со стороны основной трассы в сторону парка «Сайлюгемский». После чабанской стоянки, где можно оставить автотранспорт, нужно подниматься пешком в сторону двух коричневых вершин, расположенных рядом. За косогором, который прикрывает вид на обе вершины, пасутся архары. Они совсем рядом, если смотреть в бинокль: насторожились и сморят в нашу сторону. «Обычно я довожу туристов до этого места, - говорит Валерий. – Дальше не надо ходить, чтобы не беспокоить их лишний раз». Он прав: с хорошим биноклем любоваться дикими овцами можно бесконечно.





Каждый путешествует сейчас с собственным фотоаппаратом, и по большому счету нынешний туризм — это жажда новых впечатлений, во многих случаях азартная фотоохота. Он соглашается: на протяжении столетий урочище Кам-Тыттугем было священным для местных жителей. Там до сих пор стоят «шаманские лиственницы», в честь которых получило свое название отдаленное урочище. Там обитают священные птицы jоло (грифы-бородачи), бродят снежные барсы, и рядом пещера, в которой была обнаружена мумия воина из гунно-сарматской эпохи. Да, это решение давалось ему нелегко: открывать святое место для гостей и показывать им то, чем так дорожили предки… Но иного выхода нет.

Туристов не остановишь. Они идут теперь даже в такие места, где никогда не бывали сами местные жители. А что стало теперь с Шавлинскими озёрами, с долиной Башкауса? Местные жители сами отсекали себя от туристов — и там, где могли быть они, местные, теперь распоряжаются люди со стороны. Таких, как Константин Сайланкин, в прежние годы было совсем немного, и это всякий раз — исключение из общего правила.

Беречь и охранять снежного барса, защищать от разорения гнёзда грифа-бородача, спасать архаров от истребления — вот задача, которую поставил перед собой Валерий Оргунов, выбирая место под будущую турбазу. Ему нравится наблюдать за орлами, ходить по тропам снежного барса, а сейчас он ждёт прихода апреля, когда у архаров начнётся окот, и снова придёт время удивляться тому, как на третий день ягненок встаёт на ноги и бежит… В его присутствии туристы три раза наблюдали в бинокль снежного барса — и ради таких дней стоит жить. Когда гости благодарят не только его, а всех, кто жил здесь в прежние времена, и всё природное богатство здесь сохранено, каждый раз приходят мысли о том, что дальше беречь всё это будет еще труднее.



Этот ирбис живёт по соседству с будущей турбазой Валерия Оргунова.

Туризм становится массовым даже здесь, по окраинам Чуйской степи. Но, похоже, звери начинают чувствовать влияние особо охраняемой природной территории. Прошлым летом в долину Бар-Бургазы, где когда-то проходили ярмарки с участием русских, монгольских и китайских купцов, вернулись первые дзерены. Местные жители успели уже забыть, как они выглядят. Мало кто верил, что некоторым чабанам из Бельтира посчастливилось увидеть оленя «с мордой как у слона». Но старики вспомнили: до 40-х годов стада дзеренов бродили всюду по соседству с Чуйской степью, а когда началась война, стали приезжать на грузовиках бригады солдат, и дзеренов выкашивали автоматными очередями.

Их вернулось из соседней Монголии пока немного — насчитали 14 первых голов. Был самый пик лета, дзерены спасались в верховьях Чуи от гнуса и оводов. Никто их не потревожил, и теперь есть надежда, что дзерены вернутся снова.



Что чувствует  человек, когда видит перед собой то, что другим недоступно? Валерий Оргунов вырос в тайге, исходил ее охотничьими тропами вдоль и поперек, но одно дело видеть того же грифа-бородача на высоте его полета, и совсем другое — стоять с ним рядом. Там же, в урочище Кам-Тыттугем, Валерий нашел незадолго до перехода на работу в Сайлюгемский нацпарк погибшего бородача-ягнятника. Птица была огромной, и он не удержался от того, чтобы замерить размах крыльев самого крупного из всех хищников, живущих в горах Алтая: 310 сантиметров — и теперь это научно подтвержденный факт.

По преданиям, священная птица Jоло водилась когда-то по всему Алтаю. Старики любят вспоминать, что последнего jоло видели где-то 150 лет тому назад, и от его имени пришло название горной долины, а потом и села. Сохранились легенды, в которых Jоло мог утаскивать в небо не только ягнят, но даже телёнка он поднял, говорят, однажды с земли. Людям не было покоя от грозной птицы, которая истребляла их скот. Но, как всегда бывает, нашелся один смелый охотник, который пробрался к гнезду хищника и разбил все отложенные яйца. Увидела птица разрушенное гнездо, горестно закричала и стала долго кружить над долиной, но нигде не смогла увидеть своего обидчика. Прокричала в последний раз и навсегда улетела с Алтая.

  

Полёт бородача на рисунке Ильи Мурашева (справа) и вид на его владения с высокого гребня, где стоят фотоловушки (на снимке Валентины Семенченко).

Старожилы во многих деревнях хранят в память о грозном Jоло большие красивые перья из его крыльев, а в одном из домов в старом Бельтире хранилось даже его крыло. Если верить автору «Алтайских инородцев» В.Вербицкому, в XIX веке китайские купцы на ярмарке в Бар-Бургазы предлагали по два рубля серебром за каждое перо редкой даже по тем временам птицы. Для сравнения: корова стоила тогда пять рублей, но, правда, ассигнациями. Перья из крыльев Jоло уходили, говорят, с берегов Чуи прямо в императорский дворец. Другие могли писать гусиными перьями, но в окружении императора Поднебесной признавались только перья «небесной птицы» Jоло, и, возможно, ее название тоже пришло с Китая.

Миссионер В.Вербицкий оставил кроме того свидетельства, записанные от местных охотников. Другим людям при лечении ран помогают обычные средства, но у них работа такая, при которой приходится проливать кровь животных и птиц. А как остановить свою собственную? По легенде, злоба на человека была у Jоло такой силы, что с попаданием его крови на рану человека у него сразу застывали жилы. Насколько чудодейственным можно считать это средство, сказать сейчас трудно. Может, и кровь Jоло была причиной его истребления, а вот как он выглядел в описании В.Вербицкого, интересно сейчас каждому орнитологу: голова беловата, шея пепельного цвета, спина черная, брюхо желтоватое, хвост долгий, вьет гнездо на неприступных утесах. Описание бородача-ягнятника, который всё-таки жив на крайнем юге Алтая.



Работая инспектором национального парка, Валерий Оргунов не видит особого вреда в том, что рядом с туристскими тропами стоят фотоловушки, нацеленные на редких и исчезающих животных. На мой вопрос, не служат ли кадры с фотоловушек «наводящими» для алчных браконьеров, Валерий ответил: «Сюда к нам не пройти просто так. Каждый сейчас на виду. И все это понимают».

Им с Алексеем Кужлековым (на снимке) нравится собирать трофеи с фотоловушек. И больше всего нравится смотреть, как проходящие мимо туристы приветливо машут рукой — в знак уважения к их труду.





А как поступают местные? Когда мы поднялись к краю пропасти на южном склоне горы Чёрной (той самой горы), и Валерий вместе с Алексеем стали привычно рассматривать кадры с фотоловушки (там снова встречался снежный барс), радость от удачной фотоохоты смазывалась тем, что двух других ловушек на месте не оказалось. Кто их снял и скорее всего уничтожил, кому они помешали на тропе архара и снежного барса? На уцелевшей фотоловушке зафиксирован человек с одной из соседних стоянок, внизу на дороге обнаружены следы вездехода. Следствие установит виновного, и даже если это будет человек со стороны, у него в любом случае был проводник из местных.

Жизнь под прицелом видеокамер и фотоловушек стала совсем другой, чем прежде. Активистам из природозащитных организаций уже никто не запретит ставить свои «капканы» там, где их не сможет обойти ни один браконьер. В такой охоте тоже есть свой азарт, и добыча может быть очень крупной. По самым скромным подсчетам, всех фотоловушек на территории Горного Алтая сейчас не менее 120-ти, и их число будет только расти.

Мы привыкли к видеокамерам на городских улицах, на обочинах Чуйского тракта. Пришло время привыкать и к тому, чтобы оставлять свои улыбки на видеокамерах, установленных вдоль охотничьих троп.



Первопроходцами в агротуризме, если говорить о Кош-Агачском районе, были Альберт Каменов и Мирон Дилеков. И если национальному парку предстоит развивать культурно-познавательный, а с ним и экологический туризм, то местным жителям сам Бог велел взяться за агротуризм. По примеру соседней Монголии, скажем, куда европейцы уже занимают очередь, потому что животноводческих стоянок на всех желающих, увы, не хватает.

Пришло время, когда отдыхом жители больших мегаполисов считают работу под началом опытного чабана. Они охотно помогают ему на сакмане, во время стрижки овец, при заготовке топлива или во время ремонтно-строительных работ. Волонтерство у нас в республике, считает Валерий Оргунов, может стать совсем другим, учитывая ее громадный туристический потенциал. Работа на наших стоянках есть круглый год, а власть в свою очередь тоже озабочена тем, чтобы сделать туризм круглогодичным. Нам не нужно ничего изобретать, когда опыт совсем рядом — по ту сторону от перевалов Чихачева и Сайлюгемского.

В национальном парке, по его наблюдениям, накапливается хороший опыт для будущего развития агротуризма. Гостям, которые приезжают в визит-центр, сотрудники парка показывают кочевой быт на соседних стоянках. Но этого мало. Нужно сообща искать такие варианты, при которых национальный парк и чабаны на окрестных стоянках стали бы вместе развивать турбизнес, на взаимовыгодной основе.



Мерген Марков, один из самых опытных на Аргуте следопытов, приехал на Сайлюгем для обмена опытом. Он тоже видит, что потоки туристов растут с каждым годом. Они охотно берут лошадей напрокат из расчета 650 рублей в сутки, но это там, на Аргуте — а в других местах это стоит уже тысячу рублей, а то и больше. Местные жители, и Мерген в том числе, видят большие выгоды в разведении лошадей: только за счет их проката за летний сезон семья может заработать до ста тысяч рублей, а кто-то и больше.

На стоянке Кундиновых, расположенной выше визит-центра по течению Чаган-Баргузы, вместе с яками и овцами содержатся козы. Закупочные цены на пух в последние годы выгодны: по 700-800 рублей за килограмм; покупатели большей частью из Монголии и Китая. Но чабаны Кундиновы видят, как пастбища с ростом поголовья коз стали меняться: и без того бедные, они стали еще беднее. Что выгоднее — зарабатывать на конных маршрутах для туристов или на чёске пуха? Надо сравнивать, ответил на этот вопрос хозяин стоянки. Если НП «Сайлюгемский» будет предлагать каждое лето сопровождать туристов в горы, сама жизнь покажет, что выгоднее.



Территория, прилегающая к национальному парку, может и должна стать территорией сотрудничества. По дороге к хребту Сайлюгем, в среднем течении реки Чаган-Баргузы, нас встречала на своей стоянке молодая семья Тадыровых — Эжер и Луиза (на снимке). У них обычное фермерское хозяйство. В отличие от соседей, они несогласны с тем, что надо бросать фермерство и держать просто личное подсобное хозяйство. Нет, если выстроить грамотные отношения со всеми контролирующими организациями, то за счет всевозможных федеральных программ всегда можно получить помощь и поддержку. С другой стороны, НП «Сайлюгемский» совсем рядом — а это значит, что их семья тоже может включиться в развитие агротуризма.

Молодая семья Тадыровых живет и работает на родительской стоянке уже два года. Эжеру помогает его брат Эрмен, вдвоем они заготавливают корма в Чуйской степи на собственном поле площадью 60 гектаров. Они содержат десятки голов КРС, вместе с яками, а еще овцы и козы – около 300 голов. Фермерство для них выгодно, но первый опыт приема иностранных туристов тоже заставил задуматься об агротуризме.

Прошлым летом у них останавливалась группа туристов из Вьетнама. Хозяева стоянки видели по реакции гостей: как можно жить в таких страшных местах, где нет даже леса, и никогда не будет расти рис, ради чего жить здесь? Но такая реакция была временной. Гости проявляли огромное любопытство к чабанскому быту, были дотошны, старались не упустить ни одну мелочь, чтобы лучше понять для себя кочевую культуру. Это было большое событие в жизни молодой семьи.

Соседство Сайлюгемского парка помогло бы наладить поиск клиентов, желающих отдохнуть, а может, и поработать (как в соседней Монголии) у них на стоянке. Гостям не нужен благоустроенный коттедж — это есть в большом достатке в иных местах, а здесь, у подножий Сайлюгема, гости ищут простоту и естественность кочевого быта, поэтому нужна только юрта. Обычная теленгитская юрта, рассчитанная на 5-6 человек. Всего же, по словам Луизы, их семья способна принять и разместить у себя на стоянке 10-12 человек, но, разумеется, при поддержке национального парка, который выступал бы в роли турагентства или туроператора.



Как только открылся визит-центр, сказал Эжер, сразу стало меньше охотников в здешних местах. Это большой плюс, потому что выстрелов теперь не слышно в окрестностях их стоянки, стада архаров чувствуют себя спокойнее и не бегут за перевал, в Монголию. Ирбису хватает животных в дикой природе, и он больше не давит овец и коз. На стоянке Тадыровых, самой ближней к визит-центру, подтвердили: видели следы снежного барса в трех-четырех километрах от дома в верхнем логу, но дикую кошку привело к жилищу человека простое любопытство. И если такой осторожный зверь приходит почти в визит-центру, это значит, что природное равновесие восстанавливается, и человек уже не мешает миру дикой природы.

В национальном парке «Сайлюгемский» разрабатывается сейчас проект экологической школы экскурсоводов. В информационном центре, расположенном в Курае, в визит-центрах Джазатора и «Чаган-Баргузы» ждут волонтеров на время работы в летнем туристическом сезоне. Попеременно сменяя друг друга, в каждой смене должны работать по два человека. Такого ещё не было: с начала года в дирекцию национального парка поступили первые анкеты от молодых людей — жителей Кош-Агачского района, студентов Горно-Алтайского университета.



Есть три проекта по обустройству экологических троп, в том числе на южном склоне горы Черной (на снимке). Национальный парк готов принять 15 волонтеров — по пять человек на каждый проект. Особые надежды — на колледж сервиса и туризма.

Волонтеры, о которых говорил инспектор Валерий Оргунов, и которых ждёт руководство национального парка, в идеале должны быть уроженцами Кош-Агачского района. Для студентов работа в экстремальных условиях высокогорья могла бы стать хорошей практикой, и кто-то из них мог бы прийти со временем в культурно-познавательный или в экологический, или в агротуризм. Внук известного краеведа, основателя музея в Кокоре Края Бидинова учится сейчас в колледже сервиса и туризма, и это значит, что работа в «индустрии гостеприимства» становится всё более престижной среди местной молодёжи. В Чемальском районе и на Телецком озере выпускники школ возвращаются после учебы в городах в родные места. Валерий Оргунов видит, что такое время приходит теперь и для его района.



Он готовится к открытию собственных маршрутов с посещением таких памятников природы и достопримечательностей, как «алтайский Стоунхендж», долина Юстыда, «алтайский Марс», с дальними переходами по малоизвестным тропам, вдоль которых гостям будет открываться мир дикой природы. На чабанской стоянке Мирона Дилекова гостям всегда предложат свежий кумыс, лучший в районе. В летние месяцы хозяин стоянки только в райцентр вывозит на продажу по 180 литров кумыса каждый день, хотя на самом деле «кумыса от Мирона» там гораздо больше: под его именем пристроились местные торговцы, предлагая совсем другой кумыс — таковы причуды здешнего рынка.

В селе Кокоря, где живёт Валерий, в семье Мундусовых изготавливают сувениры для туристов. Есть семья, которая предлагает летом юрты для размещения туристов в любом месте — собрать их можно где угодно. Валентина Семенченко, возглавляющая в НП «Сайлюгемский» службу экологического просвещения и туризма, рассказывала о том, что реклама здешних юрт выставлена уже на Booking.com — и это верный признак того, что в районе появятся уже нынче летом новые последователи этого бизнеса.



Сейчас конец зимы, и наледь поверх Чаган-Бургазы разрастается с каждым днем, потому что русло реки местами промёрзло до самого дна. И ледопад в Кам-Тыттугеме, где строится турбаза Валерия Оргунова, тоже растёт в размерах (на снимке). Река стекает сверху по поверхности льда, и день за днём лёд намерзает слоями, набирая немыслимую высоту. И гнёзда птицы Jоло год за годом тоже растут в высоту слоями из хвороста, травы, шерсти животных. Птенцы, вырастая, остаются жить в родительских гнёздах или селятся где-нибудь по соседству. И, в отличие от многих других хищников, зимовать бородачи остаются дома.

Валерий долго думал, прежде подняться к гнезду бородача-ягнятника. По рассказам, птица Jоло не боится человека, если он ничего не трогает в её гнезде, и когда он всё же туда поднялся, больше всего поразила высота гнезда — оно было выше человеческого роста, такое же, как в деревенском доме от пола до потолка.



В центре снимка — квадрат из скал, которыми гнездо бородача защищено от свирепых ветров; оно на выступе, похожем на постамент.

Для него снова был большой день, когда в положенный срок бородач вылетел на охоту из своего гнезда. Это было вовремя. Мы стояли внизу у «шаманских лиственниц» рядом с будущей турбазой и смотрели, как зачарованные, на полёт сказочной птицы Jоло. Её ничто не беспокоило здесь, в родных местах. Пожалуй, птица видела среди нас Валерия, и этого было достаточно, чтобы отправиться без страха на поиски своей добычи. Человек и большая хищная птица научились понимать в этом месте друг друга. Но они не сразу привыкли друг к другу, больших трудов стоило Валерию убедить своих односельчан в том, что Кам-Тыттугем не может быть местом для охоты. Оно должно оставаться священным, как это было в стародавние времена.

По небу летела большая красивая птица, самая большая из всех на Алтае, ее крылья не шевелились, она летела прямо над нами, и это вызывало тихий трепет со стороны всех, кто оставался далеко внизу. Какими словами передать состояние, которое охватывало нас в тот момент? Я бы сказал так: это был полёт, который давал всем нам большую надежду. И мы благодарили судьбу за то, что она даёт возможность попадать в такие места, и, Бог даст, снова туда возвращаться.

Фото: Любовь Ивашкина, Иван Олексюк.