Странница на белом пути

Я слушала ее несколько часов. Тонкая, мудрая женщина — первое и самое главное чувство, укоренившееся во мне сразу. Странница, живущая с Богом в сердце, одна из дорог которой привела ее сюда, на Алтай. История Ольги Зиновьевой могла бы легко лечь в сюжет повести, где героиня непременно проходит сквозь трудные поиски, обретая себя — настоящую. Теперь, когда ее жизнь связана с желанным творчеством, а глаза горят от возможности продолжать открываться через радость узнанного ремесла, ветер судьбы попутностью своей успокаивает. Как успокаивает пальцы теплота войлока, который Ольга Зиновьева научилась делать на Алтае.

Бабушка

Она сочиняет свой войлок, добиваясь стилистических решений, необычной фактуры, цветовой гармонии. И — удивляет, радует, как и другие наши мастерицы, дружно подхватившие новую волну популярности этого благодатного материала. У всего есть истоки. У Ольгиной любви к рукоделию они берут начало в детстве, от бабушкиных уроков.

— С пятилетнего возраста крючком владею — бабушка научила, чтоб я за ней «хвостом не ходила». Потом и спицами начала вязать. Я довольно долго «эксплуатировала» бабушкино незаурядное дарование. Бабушка Анастасия и все, что с нею связано — целая эпоха в моей жизни. Мама работала в школе, и вся жизнь ее была на бегу, а я при бабушке находилась. Та умела шить замечательно, обшивала и «обвязывала» всю улицу, на которой жила.

Она в 42 осталась вдовой, и нужно было воспитывать детей, работать. Скотину и птицу держала, настоящие вологодские кружева плела на коклюшках, крестом вышивала. Бабушка закончила два класса церковно-приходской школы, но у нее была природная одаренность и какая-то абсолютная память — она вместе со своими детьми прошла школьный курс  литературы и знала его наизусть. Очень любила читать, но свободных минут для чтения было не слишком много.

Учиться у бабушки было очень интересно. И вот однажды мне захотелось связать одну вещь, подошла к ней с журналом, но бабушка схитрила: «Мелко написано, попробуй сама, а я тебе подскажу...». Когда дело было сделано, она сказала: «Да, дружок, ты лучше меня вяжешь. Больше с этим не приставай ко мне». Она дважды не повторяла, учила слушаться с первого раза. Есть такое понятие — «слово со властью». Вот у нее было именно такое слово, хотя она говорила тихо и спокойно и многое разрешала.

У бабушки была огромная коробка с пуговицами — я играла с ними. А ещё сундук. По моим тогдашним детским меркам огромный. И когда его открывали, это превращалось в таинство. Время останавливалось. Лоскутки, кружево... Через бабушку любовь к рукоделию это вошло в мою жизнь. Когда мне было 26 лет, бабушки не стало — я себя сиротой почувствовала. 

 

Поиски

Диплом у Ольги Зиновьевой технический. И к ее последующей жизни он имел отношение десять лет, когда она работала в авиационном КБ в Новосибирске. Работала и понимала, что выбранная профессия — не ее. В технический ВУЗ попала по «несчастному случаю» — в школе были  сильнейшие математики и физики, поэтому в институт связи поступила с легкостью.

— На втором курсе, когда пошли железные ящики с кнопками и тумблерами, - испугалась... Меня били по рукам, потому что я лезла под напряжение. Стало грустно — что же, так и буду дальше мучиться? На мое счастье открыли факультет общественных профессий, и я поступила сразу на три отделения: журналистику, технический перевод, режиссуру. И все закончила. Журналистике три года училась. Там у нас были «матёрые» профессионалы, и с нашими «корочками» брали на работу в любую газету.

Авиационный КБ оставил странное чувство. Я поняла, что придет время, когда оглянусь назад и увижу один однообразный долгий день, несмотря на командировки в Москву. И я «убежала» оттуда. Неожиданно попала на работу в шоу-бизнес, и, став директором Театра моды, занималась какое-то время руководящей работой.  Должность звучала престижно, но ничего творческого в ней не было. Посему долго это не продлилось.

Случайными вещами заниматься не хотелось. Позвонила старым друзьям и вскоре стала работать на телевидении — делала программу о художниках. Всегда было так — если человек делает то, чего я не умею, у меня возникает пароксизм нежности и восхищения. Да, я сама писала стихи, прозу, тянулась к творчеству, но казалось, что ни на что не гожусь... Позже только оценила ценность «потерянного времени».

Цикл моих передач на нашем канале назывался «Мансарда». Первый выпуск был посвящен трагически погибшему художнику, который и посмертно не избежал наветов, поскольку был связан с бизнесом. Хотелось восстановить справедливость. Мы готовили эту программу полгода. Было проявлено много доброй воли, бескорыстия со стороны людей — цель объединила нас. Не берусь говорить о качестве этого опыта, но передача состоялась. Родственники благодарили... Мне разрешили делать новые сюжеты о художниках.

На новом поприще успокоились и метания «эго». Я рассказывала о людях, не упоминая себя, оставаясь за кадром. Уже всё меньше волновало, как впишу себя в пространство и время. Мало говорила, много слушала. Поэтому такая возможность — сидеть за камерой, смотреть на человека, слушать его историю, где-то помогая его дальнейшему продвижению — мне нравилась. Это было замечательное состояние. Надо было стараться других людей увидеть, полюбить. Открывался новый, объемный мир...

Персонажей выбирала сама, никто мне не навязывал героев. В этих диалогах я себя «вырезала», оставался монолог художника и видеоряд. Встречи с творческими людьми помогли мне найти единомышленников. Я стала лучше разбираться в каких-то узких вопросах. Это было славное время, когда отрешенность от себя помогла осознать многие вещи.

Дорога на Алтай

— Когда делала «Мансарду», «втемяшилось в голову», что я должна жить на Алтае. Никому об этом не рассказывала. Тогда еще ни разу на Алтае я не была, но видела альбом с репродукциями Чорос-Гуркина и две его подлинных вещи в Новосибирской картинной галерее. Реально «дверей» на Алтай не было отрыто. Передачу я не могла бросить, это был мой долг перед людьми и последняя тогда еще возможность делать что-то не на коммерческой основе. Правда, в какой-то момент всё закончилось — наш канал перекупили и стали показывать на нем мыльные оперы.

В Новосибирске проходили выставки, в которых участвовал алтайский художник Сергей Дыков. Он дружил с художником и писателем Николаем Мясниковым, о котором я делала передачу и с подачи которого стала интересоваться творчеством Дыкова. И, конечно,  возникла идея сделать материал о Сергее. Канала уже не было, но я решила, что найдется возможность воплотить задумку.

Рассказ об этом художнике перетекал в объемную тему алтайского искусства... Само стремление жить на этой земле, видимо, позволило обстоятельствам сложиться так, что дорога на Алтай «легла». Уже в Кебезене родилась дочь Катя. Через четыре года мы отправились в Турочак. Не оставляла мечта о творческой даче, чтобы продолжать сюжеты о художниках. В то время я преподавала в Турочакской школе искусств. Дальше были Мульта и Чепош. И где бы я ни находилась на Алтае — всегда чувствовала себя как дома...

 

Иван

Оглянуться назад и увидеть, что цепочка событий складывается в путь, а на  вопросы, заданные давно самому себе, приходят спокойные ответы — этого ли не ищет каждая человеческая душа? Намечтанное часто сбывается, если человек учится принимать всё, что с ним происходит. Приехав на Алтай, Ольга не видела дороги назад. Знакомство с удивительными людьми не дало иссякнуть жажде творчества. Василий Синкин, Александр Бушуев, Родион Зиновьев, Ольга Гракова, Татьяна Веревкина — в нашей творческой среде имена всем известные.

В Лебедском, в гостях у Татьяны Веревкиной во время долгих бесед Ольга не выпускала вязания из рук. Художник Родион Зиновьев, рисующий на пленэрах в Лебедском, рассказывал Ольге о своем брате, который умеет сырмаки валять, и подмечал, что у его брата Ивана с Ольгой немало общего. Спустя какое-то время был ее первый телефонный разговор с Иваном Зиновьевым, завязалось общение... Через несколько месяцев она отправилась в Мульту уже для очного знакомства с Иваном, а через полгода они поженились...

— Ваня научил меня катать войлок, - продолжает Ольга. - Я перед войлоком трепет испытала, когда еще только третий год на Алтае жила. Мне показали кусочки войлока, образцы с мастер-класса. Увидала и подумала, что когда-нибудь научусь и что-то такое сделаю. Меня просто изумило чудо рождения дивного материала из серой рыхлой субстанции! В 2005 году Ваня получил первое место в республике на конкурсе ремесел за свои сырмаки, в традиционной манере выполненные. Он многое раздарил. А научился войлоку еще в Новосибирске.

У Ивана все друзья были тувинцы, и он помнит эти юрты, крытые войлоком. «Скорняжке» обучился в ВАСХНИЛе, в Академгородке. А валянию войлока Ваню бывший тесть Родиона научил. Трафареты для сырмаков выполнил Родион, и пошло дело! Когда я видела, как Ваня валяет войлок, то могла участвовать сначала только на уровне идей. А потом, когда у самой получилось, поняла, какая это радость... Войлок — это очень радостное ремесло. Каждый день с утра — счастье от мысли, что впереди любимое занятие...

Живу свою жизнь

— Когда мы еще только по телефонным разговорам с Ваней были знакомы, я спрашивала его — а можешь скатать чулок войлочный? - улыбается Ольга. -  Попробую, говорит. В день бракосочетания купили себе в подарок книгу про пазырыкский текстиль. Открыли ее и изумились: там и были войлочные чулки... С бисером. Это как? Красота!

И войлочные чулки, и юбки определенного кроя, и войлочные шлемы являлись в задумках Ольги Зиновьевой не просто так. Это потом она сделала коллекцию «Ростки дерева Байтерек», которую показала в нашем национальном театре прошлой весной с коллекциями других мастериц. Притом, открытием было и то, что некоторые идеи оказались неотъемлемой темой чувашского костюма.

— Тюркская тема... Почему бы и нет? - говорит наша героиня, - у меня папа чуваш. – Значит, по крови меня и принесло на Алтай, ведь здесь находится прародина чувашей. Такая вот интересная история. Всему этому помогала «наученность» доверять всему происходящему. Страшные сказки про тяжелую жизнь в деревне — неправда. Здесь, на Алтае, я понимаю, что живу именно свою жизнь. Словно то, что происходило раньше, было во многом мне навязано.
Ольга вспоминает, как впервые с мужем они поехали на съезд предпринимателей. Она собрала свой вязаный трикотаж и первые войлочные опыты: гобелен и ажурное полотно, прикатанные на войлоке, сырмаки Ивана. Этим и участвовали. Получили второе место за «инновационный подход».

Сырмаки мужа Ивана — поклон добрым традициям. А Ольгин войлок готов рождаться и меняться как луна на небе. Но, по правде говоря, именно сама земля помогает мастерицам ощутить силу и душу творчества, связанного с этим земным, теплым материалом. И мотивы, которые Ольга использовала в новой коллекции, выставлявшейся на выставке «Алтай в Москве», тоже связаны с ландшафтами и красками земли...

 

Белая дорога

— Это 27 интерьерных работ. Когда я сделала их за две недели, то села и задумалась: как это у меня вообще получилось?! Там есть несколько картин по мотивам художников, которых очень люблю. Но в целом затронута экологическая тема. Когда придумывала, ещё не знала, что коллекция может быть востребована. А случилось так, что теперь она уезжает в Англию. Бабочки, раковины, минералы, растения и крупные природные образы — пустыня, атолл, вулкан, горы — нашли отражение в ней. Семь вертикальных полос в продуманном цветовом сочетании... Приятно, что она нераздробленной отправится в одни руки. Хотя и каждый фрагмент ее — со своим смыслом...

Оказывается, для создания этого художественного войлока сгодились многие Олины ценные «припасы». Бархат, фантастическим образом попавший к рукодельнице моток дикого шёлка с острова Мадагаскар, кусочки текстиля, шерсть яка, который в Монголии вырос, а в Париже его причесали до «шёлкового состояния».  Очень кстати пришлось и мулине, которое Оля долгое время возила с собой в мешке по Алтаю. Когда ей его кто-то подарил — она недоумевала, возможно ли распутать огромный ком нитей? А тут щедро отрезАла пряди этого мулине и вкатывала в шерсть. Фактура получается потрясающая! 
Главное, что подарил Оле, по ее словам, Алтай — это чувство бесконечной благодарности к удивительным людям, которые здесь встречаются и которыми наша мастерица не устает восхищаться. Когда она со своими единомышленницами  уезжала с фестиваля войлока из Тывы год назад, то им желали «белой дороги». 
— Дорога на Алтай и по Алтаю — это и есть моя «белая дорога», - говорит Оля...

С радостью она вспоминает тех, кто носит ее войлочные изделия. Они отдают их ей на время выставок, в которых наша мастерица участвует. Сергей Дыков, Татьяна Верёвкина, Александр Бушуев, Данила Меньшиков, Николай Чепоков и другие... Свежи еще впечатления от закончившейся на днях выставки «Алтай в Москве» с авторскими коллекциями алтайских женщин, теперь объединенных одной целью развития этого удивительного ремесла и прошедшего Эль Ойына, на котором ей так помогала дочь Катя, потихоньку вбирающая в себя секреты родительского мастерства...

Странница... Кто-то давно из друзей назвал ее так. Какие ещё события и открытия наполнят «котомку» Ольги Зиновьевой, бесстрашно, с добрым сердцем доверяющейся судьбе? И когда я тоже говорю ей о том, что она — странница, Ольга замечает, что так, видимо, и есть — по сути, по Божьей воле...

На снимках: авторские работы Ольги Зиновьевой.