Владимир Ельников: «Воспитываю себя творчеством»

Этот талантливый пейзажист жить не может без природы и, судя по всему, ему никогда не наскучит рисовать ее красоты. Владимир Ельников принял участие в новой выставке, открывшейся в Майминском ДК…

	Чике-Таман	Еландинские врата	Георгины
И на камнях растут деревья	Красные ворота	Ледоход на Катуни	Слияние Катуни с Семой
Вечные стражи	Белая вода	Заветное

— Владимир, выставочное трио — Вас с супругой Ириной и Елену Поташевскую — как я поняла, объединил на нынешней выставке один жанр?

— Мысли созвучные есть у всех нас, все мы болеем пейзажем. Это основное направление выставки, хотя несколько работ Лены выбиваются из него — их даже  расположили немного особнячком, а в целом экспозиция смотрится цельно. У  художников не бывает постоянных компаний на самом деле. «Зарядились» в какое-то творческое направление, показали себя, а потом все быстро меняется, так как  художники народ непоседливый. Но когда можно что-то вместе сделать, художники всегда друг друга поддерживают, причем с радостью, и всем хорошо. В данном случае можно добавить, что кроме жанра нас объединяет еще и то, что мы все трое учились в Новоалтайском художественном училище.

— Вам самому «Музейная ночь», в рамках которой стартовала выставка, понравилась?

— Все было чинно, благородно и красиво. Пришли художники, в числе которых был старейший художник нашего союза, ветеран войны Тырышкин Николай Макарович. Был Владислав Хромов и другие. Вообще приятно, что многие пришли на открытие нашей выставки. Выступали казаки, и было достаточно весело. Этот выставочный зал от других отличен тем, что он располагается в Доме культуры, самодеятельность всегда присутствует на открытиях, и это просто замечательно.

Евгений Бучнев после открытия устроил мастер-класс по портрету, кто-то показывал лепку из глины, еще зрителей привлекла русская изба, оформленная по соседству с нашей выставкой. Вообще выставка явилась частью большой программы, подготовленной работниками ДК и музейщиками… Было много всяких событий, гости так и тянулись. Мы еще потом прекрасную экскурсию посмотрели-послушали; Кульбида Татьяна Ивановна, заведующая музеем камня, провела пришедших по своему музею… Здесь, что важно,  много делается на энтузиазме работников ДК. В городе его поменьше, иначе бы, наверное, постоянно сменяющиеся выставки проходили бы там, а не только здесь.

— Что лично Вы отправляете на будущую межрегиональную выставку, которая пройдет в Новосибирске?

—У меня едет туда картина «Ледоход на Катуни». Она сейчас в драмтеатре находится.

— Есть у Вас такие работы, к которым Вы привязались?

— Есть картины, которые имеют конкретную привязку к нашему дому, к нашей семье. Здесь, на выставке, есть одна из них – «Церковь Святого Георгия», она вычеркнута из списка на продажу, все остальное – продаю. А еще есть работы, на которых изображены места, где с трудом можно побывать. Они тоже не продаются. В остальном же копить картины смысла нет, всегда для них находится зритель, покупатель.

— У Вас есть мастерская?

— Есть небольшая комната, которую добрые люди мне дали, она и зовется мастерской. А так… с мастерскими у художников проблема, потому что в городе  вообще проблема с недвижимостью. Это касается всех, не только художников. Жилье – проблема. Каждый как-то пытается решить эту проблему, выкручивается, как может.

— Владимир, а бывает, что работаете на природе, и находятся «грамотные» советчики среди зрителей?

— Всегда, почти каждый этюд – это небольшое приключение. И это часто бывает сопряжено с небольшим юморком, ведь люди частенько ходят где-то рядом, когда художник работает, и знакомство с этим процессом не может не вызывать у них интереса. Иногда они не просто  наблюдают, но и желают в этом процессе  участвовать. А художник что? Он же этюды пишет, не закрываясь в своей келье. Люди пытаются внести коррективы в сюжет (смеется). Самое частое, и это распространено – пишешь какой-нибудь камень красивый или бережок, и обязательно найдется кто-то, скажем, в белом платье, кто сядет и долго-долго сидит. Иногда это попадает на картину, но вообще чаще вызывает теплую такую улыбку. И радость, что люди неравнодушны.

— Всегда пристаю к художникам с вопросом о мистике. Бывает?

— О ней не надо, не стоит ее трогать. Без нее не обходится... Художник, когда пишет картину, он открытый со всех сторон, может всякое прийти, поэтому разные впечатления, у разных художников – от разных мест бывают. Некоторых в горы, например, какая-то сила не пускает.

— Вас пускает?

— Да, меня пускает, хотя были варианты, когда спускались практически на носилках. Я не альпинист – у меня нет ни особой практики, ни сноровки. Тут уже не мистика, а просто ясно, что для неподготовленных людей это чревато. Поэтому просто идти наобум нельзя, горы – это не просто солнышко, облачко, камушек, это иногда реально опасно. Даже спецы в этом деле частенько возвращаются обратно в мешках. Горы – сплошная мистика, каждый камень – то магнит, то дух, хранит свою тайну, и не одну… Поэтому к Горному Алтаю всегда нужно относиться с уважением…

— Вы, наверное, здесь все любите?

— Есть места любимые, и все красиво. Берега Катуни у нас – вообще излюбленное место всех художников, сюда едут и из Москвы, и с Дальнего Востока. Катунь в первую очередь всех очаровывает…

— Портреты пишете?

— Пишу, но заказы бывают редкими, для души пишу. Родственников пишу, знакомых. Но это все эпизодически, так как пейзаж – основной жанр; еще в натюрморте работаю.

— В основном маслом на холсте пишете?

— Мне очень нравится маслом работать. Но иногда бывает акварель или карандаш. Предпочитаю работать на холсте, в том числе и этюды писать на нем. На холсте работать приятнее. И возить удобно. Если на ДВП, то там нужна обработка качественная, чтоб деформации не было в случае чего. А холст, даже если отсырел, провис, если только правильно технология соблюдена, ничего ему не будет. В конце концов, даже реставрировать проще всего работы на холсте. Хотя раньше вообще на досках писали, и ничего. Я с холстом бережно обращаюсь, прежде подумав много раз. Бывали такие прецеденты у знакомых художников, когда они могли пришить-отрезать, а я так не могу. Зачем? Ведь когда эскиз делаешь, каждый сантиметр продумываешь и определяешь, какой холост нужен. Учат этому, понимаете. Технические эксперименты – дело личное, но я не сторонник таковых.

— Как творчески взаимодействуете внутри семьи?

— Если я занимаюсь живописью постоянно, то моя жена Ирина — в те периоды, когда душа попросит. Горячих споров у нас нет, но бывают маленькие колкие замечания (смеется). А вообще стараемся друг друга не «задавливать». У нас есть дочь, которая тоже очень любит рисовать. Она лепкой занимается, рисует. Подрастет, и в художественную школу пойдет. «Грызть» науку все же надо.

— А что Вы помните о художественной школе?

— Все преподаватели меня поучили. Я в классе Костина Вячеслава Николаевича учился. По живописи был у меня Юрий Иванович Федотов, по рисованию  Куштанаков Владимир Васильевич. Зинаида Васильевна Янсон композицию вела, да еще к Сергею Карловичу немножко успел походить. У Козловцевой и Корчугановой – у них кое-что подглядывал, когда они замещали кого-то.

— А вообще кто оказал влияние на творчество?

— Многие. Это более старшие художники, коллеги по цеху, начиная  с преподавателя Новоалтайского училища Сергея Венедиктовича Семенюка – он здесь в художке теперь работает. Я в его мастерской занимался. Художники, с которыми ездил на этюды - практически все – тоже оказывали влияние. Художники из Барнаула, из Бийска. Даже не сами художники, а конечно же, их работы, ведь мы учимся глазами. Но у каждого даже в одном жанре – свой подход.

— Разочарования были в творчестве?

— Нет. Какие могут быть разочарования? Когда только картины редко реализуются. Иногда выехать нет возможности, или выставку организовать. А когда что-то не идет – это все решаемо. Это зависит от художника, как он работает и сам себя воспитывает. Я воспитываю себя творчеством. Критикую сам себя, хотя очень этого не люблю. Но приходится. Мы все люди и делаем сами свои удачи и неудачи. Вот сейчас выставка идет, и приятно, когда люди приходят, смотрят, картинам радуются, это греет душу.

— Бывало, что в качестве «вдохновителя» в работе использовался алкоголь?

— Бывало, но это плохо. Наверное, все художники пробовали, но смысл теряется. Мало того, что это на самом деле не дает вдохновения, это еще и дурная привычка. Творчество с этим не совместимо. Сам себе человек портит восприятие, портит свою радость. Не зря же говорят – «глаз залитый». Когда творчество смазано общением с алкоголем, не до природы и пейзажей. И потом, это же вам не рыбалка. Я практически не пью, а многие друзья-художники пить бросили вообще, поняли – мешает.

— Как думаете, Вам жанр пейзажа никогда не наскучит?

— Это классика. Как может наскучить, например, музыка классическая? Есть те, кто противится классике, свои какие-то поиски предпринимает. Я не отношусь к тем, кто противопоставляет себя классике. Она была, есть и будет, и она не наскучит. И потом, муза пейзажиста кормится нескончаемой природной красотой. Видишь ее, и хочется писать. Это самое интересное. В природе красота сиюминутна, там все быстро меняется, и тяга воссоздать это прекрасное не уходит…