Николай Чепоков: «У меня была идея – выучиться на буддийского ламу…»

Родился в 1961 году, детство прошло в детдомах Горно-Алтайска, г. Камня-на-Оби, с.Курлак Красногорского района. В 1987 году был отчислен из школы-интерната №1 за необнадеживающие успехи в школе. Поступил в ПТУ, чтобы выучиться на плотника, потом работал по распределению на стройке. Затем все бросил, и пошел бродить по Алтаю. Рисовал всегда. Его работы наполнены героями алтайского этноса, образами любимой природы, переживаниями своих странствий. Своим учителем считает Заслуженного художника России С.В. Дыкова.  Исследователи его графического творчества называют Чепокова мастером иронии. Пишет рассказы, стихи, пьесы. Первая персональная выставка прошла в галерее «Модерн» в Новосибирске, затем в Швейцарии и Австрии, выпущено три издания с графикой художника, последнее из которых носит название «Грезы Таракая».

	Алмыска	Глупый странник	Летний полдень в юрте
Летящий	Ловец пространства	Месяц огненного марала	Мир Алмыски
Мир для двоих	Обманчивый нектар	Ожидание	Плывущая куда-то
Поараковали	Полдень черной собаки	Роженица Луны	Шаман-воин

«Грезы Таракая»- так называется замечательное издание, посвященное творчеству художника Николая Чепокова. Книга была выпущена в Новосибирске по благотворению почитательницы таланта художника – Зои Теребиловой и вышла под символом 250-летия вхождения Алтая в состав России. Графику Николая Чепокова можно не просто рассматривать, а исследовать, настолько путешествие в его рисунок становится захватывающим. Открытия, ожидающие вас в этом путешествии, служат доказательством не только богатства сюжета каждой работы, но и вашей зрительской чуткости и внимания – каждый новый неожиданно найденный образ заставит вас обрадоваться почти по-детски, словно вы разгадали ребус, подобрав к этой разгадке свои ключики. А Николай Чепоков – этот вечный странник Таракай, как он сам себя называет, невидимо парит над своими сюжетами, которые есть не только его грезы, но и думы, размышления, просто отдельные наблюдения, где всегда родная природа неизменно олицетворена и неизменно обладает душой и чувством. Таракай-Чепоков очень близок к ней, ведь за его плечами столько дорог и троп по Алтаю, но он не турист, он странник… Он видит и знает Алтай больше, чем мы. Много больше… И каждый вопрос к нему, куда Таракай держит путь, отзовется эхом в любимых им алтайских горах и рассыплется серебром дождя над озерами, долинами и лесами…

- Николай, книга «Грезы Таракая» не первое издание с Вашей графикой?

- Было еще два издания. В Новосибирске в частной типографии был выпущен альбом с моими работами, а второй проект был связан с выпуском календаря с моей графикой – этим занималась барнаульская фирма «Галакс». А вот эта книга была выпущена перед Эль-Ойыном… Зоя Михайловна Теребилова – коммерсант и поклонница моего творчества, мои друзья привезли ее в Турочакский район, я познакомился с ней и подарил ей еще одну большую работу. Книга «Грезы Таракая» вышла тиражом в 2000 экземпляров, но, как мне объяснили, тысячу было бы менее выгодно выпускать…

- «День, ночь – разницы нет. Трудно угадать настроение гор. Вчера поднялся в тайгу – хорошо! Сегодня же все наперекосяк. Улыбка красавицы сменилась гримасой старухи!» К некоторым работам идут  комментарии поэтического характера…

- Я бы не назвал это стихами. Просто иногда хочется подсказать, о чем я рисую. Вообще это совет Сергея Дыкова, раньше я делал пояснения в прозе…

- Художник Сергей Дыков, знакомый нашему зрителю по выставкам, для Вас – значимая фигура? И чье влияние на творчество было также ощутимым? 

- Сергей Дыков в моей жизни стал значимой фигурой, если не сказать - фигу-рой номер один. Его взгляды на изобразительное искусство для меня понятны совершенно, как и его творчество. Знакомство с ним случилось давно, когда он пришел преподавать к нам в интернат №1, где я жил и учился. Вместе с Сергеем пришел еще Владимир Васильевич Штанаков. Сергей учил рисованию, а Владимир Васильевич нам рассказывал об искусстве… Впервые я от него услышал об искусстве  Востока, и попал под влияние всех этих рассказов. Он достаточно интересно рассказывал не только о восточном искусстве, но и восточной философии, о каких-то странных случаях, о святых, и я оказался под воздействием этого всего. И когда меня «выпнули» из интерната в свет, я бредил этими художниками и поэтами Востока. Запад меня не очень-то вдохновлял, а вот эти буддийские святые, они были странные, и прожили необычные судьбы… Это мне впоследствии очень помогало в моих скитаниях, потому что я жил как попало и где попало, но меня спасало одно, я думал: черт подери, ну ладно, жизнь у меня вроде бы не очень-то и уютная, но мне все равно легче, нежели им – тем святым, художникам и поэтам, которые жили в те давние времена. И вот эти успокаивающие меня мысли были рождены во мне, как ни странно, благодаря  Владимиру Васильевичу Штанакову и его сказочно-мистическим историям о Востоке. Сергей Дыков тоже выбивался из общей обоймы. Вообще эти два человека преподавали достаточно необычно, может, поэтому они задержались всего пару месяцев у нас в интернате, но этой пары хватило мне на долгие годы. Впоследствии со Штанаковым я встречался редко.  С Сергеем мы много общались, он очень интересный человек, и он не гнушался мной – я у него периодически ночевал в мастерской, даже жил иногда, когда бывал в городе...

- А когда Вы впервые узнали, что у вас есть способности к рисованию, и случалось ли с Вами нечто странное, раз именно странное примагнитило Вас к искусству Востока?

-Я постоянно рисовал, еще в дошкольном детдоме. Когда я оказался в детдоме в Камне-на-Оби, я впервые узнал, что неплохо рисую в процессе знакомства с красками и бумагой. Что касается странного… Я был странным ребенком, и кое-что видел. И видел только тогда, в детстве – этих странных духов, нечто такое, что проявлялось из ничего, я думал, что это вполне естественные вещи, что это видит каждый, а не только я. Я «сов» по биоритму, и так было всегда, так вот, когда в детдоме все засыпали, я оставался один, я видел этих существ и играл с ними. Воспитатели как-то делали мне замечания, я им искренне начинал объяснять, что не виноват, мол, тут такие интересные события происходят, как заснешь!? Но потом они мне долго объясняли, что этого вообще не существует, и тогда я понял, что эти существа не для каждого. И потом понемногу это прекратилось. 

- Николай, Вы бродите по Алтаю. За его пределы не пробовали махнуть? 

 - Я не задаюсь вопросом, почему я не выхожу за пределы Алтая, хотя мне этот вопрос задают. Куда мне идти? Мне же и тут хорошо. Мне всегда было уютно и приятно «бегать» именно здесь. Хотя у меня были «прыжки» так называемые. Например, в Бурятию. Я до Бурятии отправился и назад возвратился, это было зимой, там пожил в буддийском храме. Я интересовался буддизмом. И была даже идея выучиться на буддийского ламу. Мне потом объяснили, что если это произойдет, я стану обычным священником при храме. А привязанность к одному месту меня совершенно не устраивает. Вот я и продолжаю бродить.

- В спутники к Вам кто-нибудь набивался?

 - Петр Малков, у которого была в свое время рок-группа «Банановая рыба» и который сейчас преподает в университете. Мы как-то с ним несколько раз столкнулись и однажды по весне встретились, было холодно и снежно, я шел из Турочака  в сторону Коксы. Он напросился со мной, мы дошли с ним до Ябагана, и потом он меня оставил, так как не располагал дальше временем. Знаете, в моих странствиях нет ничего необыкновенного, и ничего романтического… Просто с собой у меня всегда бумага и тушь. Раньше с бумагой было трудно, но я выходил из положения: я когда бывал здесь в городе, то забегал на единственный тогда еще рынок и после того, как он закрывался, собирал бумагу – ее там оставалось очень много. Особенно мне нравились картонки из-под рубашек. Я собирал всю чистую бумагу в свою драную сумку,  Я очень дорожил именно чистой бумагой. Потому что когда я на ней  рисовал, то она уже была мне не нужна, и когда мне надо было разжечь костер, я использовал ее, уже изрисованную, на растопку. Я никогда не думал, что мои рисунки могут быть кому-то интересны. 

- И в какой момент это стало ясно?

- Это было лет пять назад, и мне помог понять это еще один художник, жи-вущий на Телецком озере, знаменитый резчик, Владимир Пилипчук. Однажды, когда я был там, а у меня там много друзей и знакомых, он увидел мои рисунки у них и попросил, чтобы я зашел к нему. И вот как раз он мне задал вопрос, чем я зарабатываю? Я вообще неплохо машу литовкой и топориком, вот этим я периодически и зарабатывал. Потом я еще собирал папоротник орляк... Тогда он меня спросил, а не попробовать ли мне зарабатывать своими рисунками?

Я был очень удивлен, потому что это мне и в голову не приходило. Он купил у меня сразу три рисунка.( Когда я сейчас к нему захожу, и он мне их показывает, и так забавно – они именно на тех самых картонках, которые используют, упаковывая рубашки.) Это было в августе, в то время на Телецком проходил Праздник Кедра, и там было много туристов. Мне посоветовали попробовать рисовать для них на продажу, я купил детский блокнот для рисования, тушь у меня была с собой, я нарисовал десяток работ и пошел туда продавать, и у меня все раскупи-ли. Вот тогда я и понял, что это кому-то интересно. 

- А дальше?

- Несколько лет назад я познакомился с интересным человеком, новосибирцем Владимиром Климовым, который начал снимать обо мне фильм, он вел у себя там какую-то передачу странно-мистическую. Так вот он увидел мои работы и начал снимать меня. А потом мои аскатские друзья как-то три года назад увезли на новосибирскую выставку мою графику, я поехал следом за ними, но их там не нашел, а с пятнадцатью рублями в кармане вышел на Володю Климова. В принципе, с него все и началось. Моя первая выставка-продажа произошла в университете, в Академгородке – библиотекари – очень деятельные женщины, узнавшие обо мне от Володи, решили организовать выставку-продажу моих работ прямо там. Часть работ таким образом попала к новосибирскому галерейщику Щепочкину, они его заинтересовали, и я сделал потом для его галереи тридцать пять работ, а он для меня – выставку-продажу, которая была совместной с работами одного итальянского художника. Потом выставка отправилась в Швейцарию, затем в Австрию, где ее увидела наша горно-алтайская делегация. Они оставили свой адрес там, и мне потом пришло письмо с просьбой связаться с ними, я потом как-то забегал в Эл-Курултай, когда мимо здесь пробегал…

- Вы часто бываете в Аскате, что для Вас это местечко?

- Там есть буддистский центр, когда я о нем узнал, то помчался туда. Познакомился там с ребятами интересными, но тогда я уже понял, что не умею сидеть на одном месте. В Аскате собрались люди, непрофессиональные, скажем так, художники, которые купили там хижины и живут, и занимаются кто чем – и керамикой и живописью. Амбиций у них нет, а свое творчество они просто считают средством заработка. Там очень интересный междусобойчик образовал-ся, и ближе к середине лета мы проводим так называемый вернисаж, в котором участвуют художники, скульпторы, прикладники. Она проходит уже третий год в местном клубе – это такой сарай жуткого вида. И театр там тоже есть, в том же клубе спектакли и ставят.

- Ваши пьесы не ставили, ведь Таракай не только рисует, но еще пишет рассказы и пьесы…

- Нет, они ставят классику, а мои пьесы всегда с этнической основой, к тому же их надо дорабатывать. Вот лет через пять, может, смогу предложить республиканскому театру что-то законченное. Я ведь не драматург, просто балуюсь. Тадыкиной Айдане понравилось, и она поставила одну детскую пьесу в «Адаманте», Юрий Трифонов к ней музыку написал. 

- Недавно интернат №1 устроил с Вами встречу, было интересно?

- Сейчас я никого там уже не знаю, педагогический состав весь сменился. У них возник интересный проект – они начали интересоваться людьми, бывшими воспитанниками, которые что-то добились, и решили их приглашать. Я из этой встречи вынес, что могу детям вряд ли что-то рассказать такое полезное о себе с педагогической точки зрения. 

- С педагогической, может и нет, а вот круг своих поклонников наверняка расширили…

 - Не знаю, но конечно приятно, когда твоим творчеством интересуются. На-пример, недавно я столкнулся с кемеровчанами, почитателями моего творчества, которые приехали специально в Аскат, чтобы найти меня. Один человек сделал несколько передач обо мне и показал их по кемеровскому телевидению, и вот пожалуйста… Сейчас есть люди, которые заинтересовались моими работами. Даже спонсоры появились, которые помогают мне.

- Теперь у Таракая всегда есть чистая бумага, и не нужно ее искать. Кстати, этот псевдоним с Вами уже прочно сросся?

- Таракай – это герой из алтайского эпоса «Маадай-Кара». Это нищий, бродя-га, весельчак. К весельчакам я себя не отношу, но я слышал, что были на Алтае таракаи – просто нищие, не имеющие ничего, они работали поденщиками на баев. Этим псевдонимом я подписывал свои рассказы, и он потом перекочевал в качестве подписи в мои графические работы.

- Если когда-нибудь захочется осесть, то в каком местечке на Алтае это сделаете?

- Пока у меня нет крыши над головой, и все мои странствия отчасти поневоле. У друзей я стараюсь подолгу не задерживаться, чтобы им не надоедать. Когда-нибудь у меня появятся деньги, я куплю хижину и осяду. Скорее всего это будет в Турочаке, и не только потому, что у меня там сын, просто мне очень нравится это место…