Елена Поташевская: Художнику может быть комфортно везде...

В детстве она не любила писать сочинения по картинам. Представьте, насколько это скучно ребенку, который сам рисует, сколько себя помнит. Рисовать – удовольствие, потребность, а описывать пейзажи… ну, право, что может быть глупее? Вот и мы не станем этим заниматься, а лучше познакомимся с художницей Еленой Поташевской, при встрече с которой возникает радостное ощущение оттого, что она позволяет себе роскошь быть собой. Искренность этой позиции идет порой не всем, а ей – идет. И сама же она – слуга и хозяйка своему творчеству. И говорит, что раздаривала б свои картины, если бы не забота о хлебе насущном, и верит, что все ее работы попадают  только к хорошим людям.

Врата в экстрим	Курай	Мертвый сезон

Обо	Встреча	Вечное

- Елена, вы к нам приехали из Новоалтайска. Что привлекло в нашем городке, собираетесь ли вступать в Союз художников?

- Путь сюда начался лет пять назад. Здесь у меня живут однокурсники, вместе с которыми я заканчивала новоалтайское художественное училище. Год я здесь жила, мы устраивали выставки. Почему я здесь сейчас? Так сложилось, и не все вещи можно, на самом деле, объяснить. Человеку и тем более художнику может быть комфортно везде. Художник может работать хоть где, это точно. Реализовывать картины, конечно, желательно там, где цены на них хорошие. В Москве, к слову, цены, в десять раз выше здешних, и салоны работают круглосуточно. В республиканский Союз художников меня приглашают, и скоро я вступлю.

 - Когда прогуливаетесь по Горно-Алтайску, не возникает каких-то дизайнерских идей насчет городского обустройства?

- Да идей возникает множество, вопрос, кто их будет финансировать? (Смеется) Территории отдыха я здесь не вижу. Можно сделать шикарную набережную, с навесными кафе, и еще много чего. Можно сделать сказку! Ведь сюда заезжают люди, вопрос – куда они пойдут, где остановятся, что увидят? Случайности закономерны, и однажды здесь у меня спросили прохожие о наличии в городе выставочного зала. Я ответила: «Вы, конечно, по адресу, потому что я – художница,  но послать мне вас некуда». Думаю, что когда все художники перемрут, в Горно-Алтайске сделают выставочный зал. Ведь у нас любят тех, кто уже умер. Республиканские художники плодовиты, их знают везде, везде ждут, с удовольствием принимают. Увы, здесь никто никому не нужен. Не вижу смысла доказывать, что государство без культуры не сможет, это и так ясно. «Культура» – древнерусское слово, означающее «культ СВЕТА», то есть бога Ра. Поэты, музыканты, художники, писатели – все служат богу. Когда культура высока, есть гармония, и все нормально. В Горно-Алтайске проспект Коммунистический и улица Чорос-Гуркина идут почти параллельно, пока не пересекутся. В свое время коммунисты расстреляли Гуркина. И разве теперь помнят тех, кто это сделал? Нет! А великий алтайский художник вошел в историю… Хочется, чтобы власть была заинтересована в том, чтобы культура развивалась, но пока этого у нас не видно. Взять тот же Китай. И тот уже вперед нас пошел, поняв, что культура – главное. Там у них, если ты художник, то тебе  платят нормальную зарплату, ты – член союза, и просто должен отдать работы четыре в год. Понятно, что купить картину живого художника дешевле, зато потом - какое у страны культурное наследие!

- Учеба в училище много вам дала?

- Я отучилась пять лет в режиме – с девяти до девяти. А еще домашнее задание. Жизнь была очень интересна и насыщена. Помню, экзамен по цветоведению сдавали в полдвенадцатого ночи. Работали много. После училища мне казалось, что мир скучный. Сейчас уровень нашего училища немного другой, мэтры уходят, а раньше по стране оно было на третьем месте. У нас даже парень из Питера учился. Словом, учеба была шикарная.

- В какие места республики выезжаете рисовать?

- Мне нравится приезжать на новые места и бывать на старых. Мульта, предгорья Белухи, Ак-тру… Здесь можно найти много-много образов. Рисовать можно везде, куда занесет.

- Каким жанрам отдаете предпочтение?

- Работаю в тех жанрах, которых душа требует. Реалистическая живопись, абстракция… В жанре портрета работаю мало – не всегда восприятие героя или героини может совпасть со взглядом художника. Хотя… путем портрета можно вытащить из человека то, что он поймет через время. У меня у подруги так случилось однажды. Ее нарисовали, а она увидела себя в этом портрете только через пять лет, сначала не особенно приняв его.
Дизайном мне очень нравится заниматься – интерьерным, дизайном помещений. Можно было бы и ландшафтным заняться. А еще – скульптурой, сувенирами… Надеюсь, что многое впереди.

- Когда работа – труд, а когда – удовольствие?

- Работа – иногда труд, иногда удовольствие. Иной раз понимаешь, что это надо сделать. Делаешь, и получаешь удовольствие. А иногда сразу творишь на волне энтузиазма, а потом доходит, что это обязательно нужно было сделать. Иногда выкладываешься так, что три дня после наблюдается полное отсутствие энергии. И всегда воодушевляет тот восторг, что кто-то понял твое творчество, кому-то понравилось. А если твою работу купили! В нашей жизни по-другому нельзя, ты должен заработать на хлеб насущный, на краски, на кисти, и чтоб поехать в горы, и сделать подарки своим близким. Художник должен уметь заработать сам себе на жизнь, и должен умудриться сделать это творчески! А если не будешь творить, то дар отнимется, потому что дар - это предопределение.

- Откроем тему: женщина и творчество…

- Думаю, что женщина может все совмещать. Часто им, грубо говоря, стоящим у мартена, трудно совместить многое. Но – можно все успеть! Можно быть хоть кем! Можно творить, не забывая о личной жизни. Просто в таком случае спутник должен понимать, что, когда творчеству в жизни отводится одна из главных ролей – это «диагноз»… А вообще все зависит от человека. Примеров можно привести множество. Знаете, у меня тетушка живет в деревне. Деревня, казалось бы, располагает к тому, чтоб за делами на себя рукой махнуть. Моя же тетя - все успевает, и дома идеальный порядок, ходит на шпильках, на руках – идеальный маникюр, а если продаст теленка, то приедет в город и купит французские духи. Ну и что, что она в деревне, она – вот такая! Женщина может успевать все! И в целом – все зависит от человека.

- Елена, а вообще, с чего все у вас началось?

- Пожалуй, с того, что в детстве родители меня, наотрез отказывающуюся идти в детсад, оставляли дома одну с кучей бумаги. Я рисовала, и мне никто не мешал, никто не трогал. Матушка приходила с работы, видела, что я рисую, а значит - все в порядке. В детстве, кода привезли меня в деревню, я разрисовала всю стену на кухне. И дедушка, пока был жив, не разрешал ее забеливать. Он очень любил меня, говоря всем, что я обязательно стану «человеком». Не знаю, может быть, кто-то и рисовал в нашей родне, об этом ничего неизвестно. Сестра стала музыкантом, она играет на аккордеоне, виолончели, гуслях, фортепиано. Родители имеют нетворческие профессии – папа машинист, мама бухгалтер. Рассказывают, что один мой прадед был приглашен из Польши сюда, строить железную дорогу. Прадед по другой линии был волостным писарем. А на Вологде, куда уходят другие корни, кружевницы были…

Вообще я благодарна своим родителям, что они мне не мешали. К ребенку вообще не стоит лезть, пока он сам не попросит что-то объяснить. Родители должны быть проницательны, чтобы чувствовать - нужна или нет помощь. Я не понимаю, как можно этого не видеть. Ведь человек родился, и уже видно все! Надо направлять, и не мешать. А общеобразовательная школа мне мешала. У нее есть годами выверенная цель, не только дать знания, но и делать толпу, которую легко подчинить – такая вот элементарная задача. Если кто-то не попадает в эти рамки, сразу столько проблем… Мои родители особо не реагировали – плохо учишься и учись. Надо понимать, почему ребенок плохо учится. Многое зависит от преподавателя. У нас была преподавательница по иностранному языку, потом она заболела, и я попала к другому учителю на месяц, и вот тогда  поняла, что это так интересно! За месяц у меня был скачок! Чтобы быть педагогом, им надо родиться. Кто в основном идет в преподаватели?  Мало педагогов по призванию. Я, например, преподавала три месяца, и поняла, что в каком-то смысле деградирую. Не мое это. На пятом курсе я пыталась совмещать учебу с преподаванием. Тогда же я была старостой группы. И вот, вернувшись как-то с занятий, я  взорвалась и стала отчитывать моих сокурсников за то, что они не прибрались в мастерской.  Они опешили, мол, что с тобой? Тогда я написала заявление и ушла, поняв, что со мной в процессе учительствования стало происходить что-то не то. Учеба должна быть индивидуальной, и самое главное – не испортить ребенка.

- Вы уважаете любое творчество?

- Да, мне, пожалуй, нравится любое творчество, потому что посредством него человек себя выражает. В принципе, можно рисовать одно яблоко, но искать для этого кучу средств, техник. Неважно, профессиональный художник или нет. У нас преподаватель говорил интересную вещь: чтобы стать художником, надо иметь один процент таланта и девяносто девять терпения. Как-то, помню, после работы в училище мою кисти, и пришла мысль: «Когда это кончиться?». И сразу ответ – никогда. На самом деле, терпения надо очень много, даже не в том отношении, чтобы нарисовать, а вообще терпеть эту жизнь, потому что жизнь иногда кажется бредом (Лена смеется). Я многого не понимаю, со многим не могу смириться… Так же, как не приму предательства в людях, ведь единожды предавший предаст всегда.

- Люди творческие часто видят наперед. Вы – видите?

- Да, хотя все может быть спонтанно, но многое можно предвидеть. Я  стараюсь не сбиваться со своего пути, чувствую его. Мне часто снится то, что потом сбывается. Иногда конкретно – фразы  и события, которые потом в реальности повторяются. И сны всегда цветные, я не понимаю, как люди видят нецветные, видимо, «кинескоп» испорчен.

Я верю, что все люди даны нам не зря. Был такой момент, когда больно переживалось, что расстаешься с друзьями. Теперь я отношусь к этому спокойнее, зная, что и расставания и встречи предопределены. Был случай такой, когда после училища приехала в Барнаул сдавать картину в салон, и мне сказали, что приедет из Белокурихи человек, закупающий картины для своего салона, а точнее, предлагающий отдых в Белокурихе в обмен на картины. Я заболела в тот день и не смогла принять участие в этом. А через пять лет попала в Белокуриху с выставкой, сделанной совместно с барнаульскими художниками, и познакомилась как раз с тем самым человеком. Это произошло просто позднее, но возможно, раньше я просто не была готова к этой встрече.

Видеть наперед можно и взглядом художника. Как-то сделали в квартире сестры ремонт. Из недорогих материалов, но все было задумано так, чтобы он оставался актуальным и в будущем. Так в итоге и вышло, дизайн получился такой, который не может надоесть, и по сей день он выглядит современно. А раньше, когда кто-то приходил к ней  в гости, спрашивали: а почему так? А потому что – так хочется, потому что – так вижу. Значит, я права.

- А вот если взять картину, небольшую по размеру, и увеличить ее? Смысл, впечатление изменятся?

- Выставка как-то была, мы ее катали по Сибири, и там была картина, которую я специально увеличила в масштабе по совету одного профессионала. Я сделала в два раза больше, и ощущения в итоге были потрясающие. Одни и тот же сюжет – два разных значения, и разные работы получились.

- «Цвет небесный, синий цвет полюбил я с малых лет, с детства он мне означал синеву иных начал…». У вас есть картина «Восторг», там много синего и голубого. Что для вас этот цвет?

- Синий цвет, и все, что с ним связано, это цвет того, кто тебя ведет по жизни, то есть Бога. Он не просто так в этой жизни… Есть интересное исследования Люшера по поводу цвета. У него синий цвет означает успокоение, гармонию и одурманивание. Зеленый – уверенность, значимость и престиж. Красный – покорение, овладение, влияние и жажду успеха, желтый – независимость и беззаботность. Цвет, как и вкус, требуется разный, и выбирается интуитивно.

- Вас волнует, к кому попадают ваши работы?

- Когда я расстаюсь с ними, то они начинают жить как бы сами по себе. И они знакомят меня с интересными людьми… Когда мы ходили на Ак-кем, первая работа, которую я знала, что напишу, называлась «Встреча», и на ней изображен вид с Кара-Тюрека на Белуху. Потом она проехала все выставки… И вот недавно, в Барнауле, звонит человек, купивший эту картину и предлагает мне показать место, где она сейчас находится. Он оказался директором «Алфита», а моя работа попала в конференц-зал «Алфита», где происходят встречи по теме природы, трав. То есть, картина прошла некий путь и попала по назначению. В работах сохраняется энергетика художника, и распространяется вместе с ними, и я уверена, что мои работы попадают только в хорошие руки…