По тропам аргали и снежного барса

Дорога от Белого бома в сторону Белухи началась для нас уже под вечер, а перевал Турат встречал низко нависшими облаками, в которых заблудилась где-то далеко молодая луна, свернув под ночь со Снежного Пути к затерянному там же, в облаках, созвездию Семи ханов. Но лирическое настроение после подъёма на перевал было недолгим — из чернильной тьмы выросла фигура всадника, он поприветствовал нас, и пока перекидывались с ним дежурными фразами, в темноте затрещали выстрелы…

Шавлинский заказник, затерянный на стыке границ трёх южных районов, конечный пункт первого дня нашего маршрута. Туристы тут бывают часто, но, к сожалению, местные жители при случае охотно демонстрируют гостям, кто есть кто в этих диких местах. Второй алтаец был не столь словоохотлив, но ему тоже было интересно, кто мы и откуда, и зачем приехали сюда в такую погоду. Девушкам, приехавшим в составе нашей экспедиции, стали предлагать покататься на лошадке – для того, чтобы сон стал крепче. После короткого разговора и объяснения, кто и зачем сюда приехал, оба стрелка как-то тихо и незаметно растворились во тьме, понимая, что турпохода в этот раз не будет.

Под пологом походного шатра на ночь глядя нам было о чём поговорить в компании с директором Алтайского заповедника Игорем Калмыковым и его пресс-секретарем Светланой Щигревой, а также Татьяной Иваницкой, представляющей в нынешней экспедиции Алтае-Саянскую программу WWF, и, конечно, непревзойдёнными знатоками окрестных мест – братьями Богомяковыми, которые любезно согласились прокатить нас «по тропам аргали и снежного барса» на новеньких ульяновских джипах. А нас – это немногих из журналистов, работающих в Республике Алтай, которые почитают за честь оставаться в рядах экологического медиа-клуба «Заповедь без границ».

Выстрелы на этом перевале, случается, лишают особо впечатлительных туристов изрядной доли горячительного, которое всегда бывает у них в рюкзаках. Когда нет охотничьего фарта, браконьерам приходится развлекаться и так, и эдак – пока не выйдут на след добычи. А страшных историй, связанных с Шавлинским заказником, в наших СМИ рассказано столько, что нет особой нужды создавать ему дополнительную антирекламу. Его охраняет местная власть, и этим всё сказано.





Рассвет нового дня начинается восторженными возгласами — с восходом солнца трехглавая Белуха открывается с перевала Турат во всей красе. Когда-то в незапамятные времена, наверное, точно так же поднялся на этот перевал безвестный охотник или чабан и в растерянности от увиденной красоты только и мог вымолвить: «Стой, конь…» Так именно переводится название перевала, через который идут древние тропы в сторону Кадын-Бажи.

Рядом с кедрами по всему перевалу видишь заросли карликовой берёзки — на высоте более двух тысяч метров растительность кажется скудной, но двумя месяцами ранее здесь был японский фотограф Амано Такаши со своими ассистентами, и он мог часами оставаться среди цветов, зная, что они меняются каждую минуту, пока светило совершает свой бесконечный путь. Игорь Иваницкий рассказывает о том, что японский мастер приехал к нам с Международного конкурса аквариумистов, где его работы произвели настоящий фурор, а здесь он искал натуру для изготовления новых аквариумов — в отличие от наших браконьеров, которые не находят тут ничего, кроме мяса или рогов со шкурами.



В зарослях карликовой берёзки любит жить куропатка в холодное зимнее время, а сейчас в лучах восходящего солнца эти заросли кажутся просто декоративными рядом с автомобильной колеей, ведущей к самому главному гольцу. С его вершины наш палаточный лагерь почти незаметен, а вот Белуха приближается к нам настолько, что кажется: к вечеру можно прийти к её подошве. Но это всего лишь обман зрения, и времени для такого перехода потребовалось бы куда больше.



Вот там, недалеко от слияния Юнгура с Аргутом, встречается снежный барс. А рядом по долине реки Ары-Jул, впадающей в Шавлу, по рассказам местных инспекторов, в бытность начальником охотуправления Виктора Каймина запустили сурков, и они хорошо освоились в охотничьем заказнике. Однажды во время рейда с инспекторами из другого региона, один из приезжих с непередаваемым возбуждением показывал на берег этой речки: «Вон они, козероги! Сколько же их там…» Но никто из попутчиков не видел никаких козерогов. Как оказалось, нетерпеливый гость принял хорошо отъевшихся сурков… за козерогов.

По словам охотоведов и егерей, лучшим временем  для системы природоохраны у нас в республике был период начала 2000-х годов, в системе Россельхознадзора. Это время пришло после суровой «школы выживания», когда можно было свободно вздохнуть и по-настоящему заняться охотничьим хозяйством. Тогда штат инспекторов составлял около 50 человек, и зарплата составляла до 20 тысяч в месяц, а теперь – на всю республику около 20 инспекторов, получающих  зарплату в пределах 12-ти.

В проблемах охраны природы, как и в сельском хозяйстве, у нас теперь все разбираются. И каждый учит охотоведов, как надо «правильно» охранять диких животных. А как это делать в условиях, когда в бюджете нет ни копейки? Как проводить рейды, если нет ни машин, ни бензина, ни даже инспекторов? 



Лучшее время для системы природоохраны у нас в республике, как он считает, было с 2003-го по 2008 год, в системе Россельхознадзора. Это время пришло после суровой «школы выживания», когда можно было свободно вздохнуть и по-настоящему заняться охотничьим хозяйством. Тогда инспекторам платили до 20 тысяч в месяц, а теперь – в пределах 12-ти. Вот это и есть «передача полномочий с федерального уровня на региональный» в одной, отдельно взятой отрасли.
Как будет дальше развиваться охотничье хозяйство Горного Алтая под управлением республиканского правительства? Этого снова никто не знает, и пока идут разговоры, коммерческие охоты снова продолжаются — даже в тех случаях, когда несут прямой ущерб природе. Шавлинский заказник вроде бы охраняется, но даже наш случайный приезд с первых минут совпал с шальными выстрелами на перевале. Вот это и есть «передача полномочий с федерального уровня на региональный» в одной, отдельно взятой отрасли.

Как охранять богатства горной фауны в условиях, когда на одного инспектора приходится два района — к примеру, Улаганский и Кош-Агачский? Считается, что республиканский Комитет по охране природы охраняет животный мир не только Шавлинского заказника, но и всех региональных ООПТ, расположенных на территории республики. Помогают, конечно, совместные рейды с милицией, и они на сегодняшний день наиболее эффективны, считает директор Алтайского заповедника Игорь Калмыков. Однажды он был в таком рейде с бойцами ОМОНа, воевавшими в «горячих точках», и открыл для себя много интересного.

Охота на животных мало интересна для людей, которые побывали на войне. В перерывах между «командировками» бойцам гораздо интереснее игра, которую они иногда называют «охотой на браконьеров». Выслеживать животных, когда знаешь пути их миграций, места водопоя или те же солонцы, не составляет особого труда для опытного охотника. Всякий зверь предсказуем, а вот про человека никто не скажет такого. В его действиях редко прослеживается логика или подчинение тем же законам природы, по которым живут звери. Человек непрост в своих перемещениях на лоне природы, и самое интересное в такой «охоте» — предугадать его появление там, где он меньше всего рассчитывает на встречу с инспекторами. Участвуя в таких рейдах, бойцы ОМОНа признавались, что такая тренировка в реальных полевых условиях поддерживает их форму куда лучше любых тактических учений.



Фотограф Амано Такаши, приезжавший в Шавлинский заказник ради «охоты на бабочек», откровенно не понимал, почему здесь у нас одни люди вынуждены выслеживать других, чтобы объяснять вторым: так некрасиво поступать по отношению к природе. В Японии нет браконьерства, и дикие животные могут спокойно разгуливать вблизи горных селений, чувствуя полную безопасность. Конечно, наш гость понимал, что люди вынуждены убивать зверей не от хорошей жизни. Но почему местные власти так мало делают для улучшения их жизни?

Этот вопрос мы обсуждали в ходе тренинга, который проводила Татьяна Иваницкая, работающая в Красноярске по программе WWF для всего Алтае-Саянского региона. В условиях, когда местное население страдает от хронического безденежья, а местные власти самоустранились от создания новых рабочих мест, - на помощь им приходят международные фонды и организации. Но вот парадокс: наши чиновники вместо того, чтобы благодарить такие фонды и организации, начинают говорить об их «антироссийской политике», и не так давно договорились даже до того, что обвинили целый народ – алтайских теленгитов – в том, что они якобы «продались» американцам за 100 тысяч долларов.

Что тут сказать? Действительно, на нашу республику по линии WWF были выделены 32 гранта, суммы в расчёте на одного получателя были разные – от 10 до 50 тысяч рублей. Все гранты выделялись на развитие традиционных видов природопользования и народных промыслов. Никто не мешает республиканскому руководству и федеральному центру делать ту же самую работу в условиях повальной безработицы в каждом сельском районе. Но почему у наших чиновников нет никакого желания заниматься такой работой и трясти тех же олигархов, наживающихся на наших природных богатствах? Вот в чём вопрос.

Национальный парк «Сайлюгем», создаваемый сейчас на юге Кош-Агачского района, в отличие от Шавлинского заказника, расположенного на севере этого же района, — гораздо более эффективная модель охраны животного мира и организации видов традиционного природопользования. Но об этом – чуть позже, как и о том, почему «Сайлюгем» создавался с таким трудом, начиная с 2008 года, и почему вместо первоначальной идеи создания Сайлюгемского заповедника в итоге пришлось остановиться на модели национального парка.

(Продолжение – завтра, 13 августа).



Фото автора.