Осенняя фотоохота на солнечных орлов

(Начало здесь).



Утро понедельника выдалось пасмурным. После научной части 2-й  конференции по орлам Палеарктики ее участники с рассветом собирались в фойе парк-отеля «Ая», чтобы поехать на практику — в «орлиный рай» на территории Усть-Канской котловины. Для орнитологов, половина жизни которых проходит в «поле», сборы были недолгими, и вскоре перед ними, поочередно сменяя друг друга, открывались просторы и пейзажи Алтая. На выходных погода была еще летней, а в это утро на Семинском перевале с крыш придорожных кафе и торговых навесов опадал снег.

На первой фотографии — настроение понедельника, пожалуй, наиболее точно переданное известным сибирским орнитологом и натуралистом, фотохудожником Алексеем Эбелем.



Весь наш путь сопровождался восторженными возгласами иностранных гостей. В какой-то момент я даже стал удивляться: неужели у нас так много орлов, ястребов, сапсанов, беркутов и других хищных птиц? «Heliaca!» - кричал кто-нибудь из них, показывая рукой на тот берег Катуни. Другой кричал некоторое время спустя, уже повернув шею влево: «Peregrinus!» И так всю дорогу: если не «hawk!», то «columbarius!» или просто «Adler!» — и столько было охотничьего азарта в этих криках и возгласах, словами не передать. И можно было только завидовать той радости, которую испытывали сидевшие рядом Жан Мануэль Перес-Гарсия из Испании или грек Ставрос Ксироучакис в самом начале славной фотоохоты. А всех вместе нас было больше девяноста человек вместе с ехавшими в автобусе.



Орлы, как казалось в то утро, слетелись со всего Алтая к дороге, по которой ехали орнитологи к ним в усть-канский рай, пока еще не потерянный. В это трудно поверить, но перед подъемом на Ябоганский перевал один за другим на деревянных опорах электролинии расположились сразу трое орлов Imperial Eagle и один дербник. Казалось, что они чувствовали: это люди, которые несут им спасение. И возле своих гнёзд на макушках лиственниц орлы тоже сидели, совершенно не боясь того, как их «расстреливают» из фотоаппаратов, когда водитель автобуса тормозил, чтобы открыть прямо с дороги очередную фотосессию.



Остановились возле святого аржана — умыться, выпить чистой воды. Пока фотоохотники разбрелись кто куда, даже на гору успел кое-кто взобраться, я разговорился с Владимиром Ивановским, прославленным орнитологом из Беларуси. Он впервые в наших краях, но стал рассказывать вещи, о которых я мало чего знал. Его радует, что в алтайских деревнях много скота: когда коровы или овцы идут по траве, они её «подсекают» — и после этого орлам, в том числе беркутам, лучше видны суслики и другие грызуны. Хорошо, когда человек помогает орлиной охоте.

А было время, когда человек изводил копытных — как это случилось, например, в степях Калмыкии в 60-70-х годах. Владимир Валентинович бывал там, всё видел. Сайгаков отстреливали сотнями и тысячами. В самых находчивых бригадах делали так: впереди пускали автомобили, которые загоняли животных до полусмерти, а следом шла пехота: в целях экономии патронов и пуль загнанным животным резали жилы. Орнитологи призывали остановиться, прекратить разбой, да куда там… Сайгаков истребили, и вслед за этим в степях поднялась трава — для грызунов просто рай. И скоро исчезли орлы. Что делать с грызунами, которые стали неуязвимы для нападений с воздуха? Стали травить их ядохимикатами, и после этого пропали певчие птицы, не стало лис, которых тоже убивал яд. «А здесь хорошо всем», - подвел итог Владимир Валентинович, оглядывая окрестности вокруг аржана. И с шумом вдохнул осенний воздух.



В правой нижней части карты, взятой с Google, виднеется село Ябоган, через которое ведет дорога на райцентр, и как раз вдоль этой дороги вытянута с востока на запад Усть-Канская котловина. Для всех хищных птиц это земля обетованная. Нигде больше у нас в стране нет такого их богатства и разнообразия. По гиперссылке можно пройти самостоятельно, чтобы лучше рассмотреть тот «рай», в который стремились орнитологи со всего света, и, наконец, они его достигли. Там хорошо видна невысокая горная гряда, сверху похожая на выползающую к дороге ящерицу. Мы ехали именно туда.



Здесь было ледниково-подпрудное озеро эпохи плейстоцена, о котором доходчиво и ярко писали географы М.Гросвальд и А.Рудой. В генетической памяти орлов Палеарктики эта долина осталась, наверное, местом, где гнездились их далекие предки еще в те времена, когда ледник только отступал, и рождалась новая среда обитания. Иначе трудно понять, что за неведомая сила поднимает их каждую весну на крыло и ради появления потомства вынуждает лететь из жарких стран за тысячи вёрст.

Если говорить о семействе солнечных орлов, то их сейчас в Усть-Канской котловине около 150 пар, а в том месте, куда лежал наш путь, их не меньше 50-ти. Было время, и здесь их тоже уничтожали как «вредителей», которые таскают кур и даже ягнят, пока не поняли, что истребление орлов приводит только к одному — нашествию грызунов и других мелких вредителей.



Едва остановились у придорожного кафе, расположенного на другом берегу от Алмыс-Туу, орнитологи сразу вооружились биноклями. С молодым человеком в черных брюках (это инженер-исследователь академического института Руслан Кириллин из Якутска) мы заговорили об алмысах. Может, это были пещерные люди, а может, и предки «снежного человека». Алтайские легенды были ему так же интересны, как и нынешние гипотезы новосибирских археологов, работающих в пещере на Алмыс-Туу. Но, конечно, легенды о гигантской птице Jоло, которая обитала когда-то в горах Алтая, ему показались интереснее.



Охота на орлов не прекращалась ни на минуту. Наши гости видели свежим взглядом многое из того, что нам давно примелькалось. Иногда кажется, что пролетела обычная птица, но опытный глаз сразу определит: это «краснокнижный» falco peregrinus, самый быстрый из всех соколиных — сапсан.



Саико Шираки рассказывала на нынешней конференции об орлах, которые покидают остров Хоккайдо каждую весну, чтобы продолжить свой род далеко на Колыме… Но почему именно там?



Бинокли, фотоаппараты — всё, чем богаты орнитологи. Признаться, таким биноклям позавидовал бы любой настоящий охотник. У иностранных гостей встречались BRESSER Hunter, Nikon, Pentax, Yukon — хотя, конечно, и наш БПЦ2 с олимпийской символикой ничуть не хуже.



Фотоохота продолжалась, и ее участники без лишних реверансов показывали друг другу удачные кадры. Тот редкий случай, когда никто не опасался показать добытый «трофей» или спугнуть удачу каким-то неосторожным действием или словом. Удача сама шла в руки — для того и ехали в «орлиную Мекку».



А вот и спина той самой «ящерицы», которую мы видели с высоты. Подниматься по ней можно прямо от обочины автодороги, и поначалу кажется, что всё здесь исхожено вдоль и поперёк: какие могут быть «краснокнижники» в таком месте?



Орнитологи на горной тропе были похожи на паломников и пилигримов. Они сами обрекали себя на все эти трудности. Но идти им было легко и даже приятно: никаких забот, когда впереди на самом гребне уже ждёт один из организаторов конференции Игорь Карякин. Казалось бы, вышел вместе со всеми — но он уже там, на высоте, а другие только начинали подъём. Хотя, с другой стороны, никто и не собирался проходить через эту гряду «на скорость».



Тропа, по которой ходили тысячелетиями, хранит память о древних охотниках, которым приходилось с риском для жизни добывать пропитание — а теперь это тропа для фотоохотников и бердвотчеров (собирающих свои впечатления от наблюдений за птицами). И, конечно, уже приходит время, чтобы подумать о каком-то особом статусе древней тропы, которая должна быть ограждена от массового туризма.



Птенцы появляются у орлов как раз перед очередным туристическим сезоном, и всё лето здесь надо бы появляться только в сопровождении опытного, знающего проводника. Если причинить птицам излишнее беспокойство, в следующую весну они могут сюда не вернуться.



Это пустое гнездо, которое совсем недавно согревалось теплом орлиной пары. Но теперь они нашли для себя другое, более спокойное место. Там, где выводились птенцы, теперь набросаны остатки мусора, нет почти ничего природного — только «антропогенное». По словам Игоря Карякина, здесь на гряде хватало места для десятков пар — теперь их осталось от трех до пяти, смотря какой год.



При виде просторов, которые открываются с самого гребня, вспоминается фильм «Тойон-Кыыл» (Царь-птица) якутского режиссера Эдуарда Новикова, о котором рассказывал Руслан Кириллин. Фильм о непростых, драматичных взаимоотношениях человека и беркута был снят по мотивам рассказа Василия Яковлева «Со мною состарившаяся лиственница». Способны ли мы ценить то, что имеем? Привыкли к тому, что брошены все силы на спасение архара и снежного барса. А кто будет спасать орлов в Усть-Канской степи?



Когда мы спускались с Игорем Карякиным вниз, разговор у нас снова зашел о гибели орлов на электролиниях. Это чаще всего случается по вине «МРСК Сибири» на участке от Туэкты до Ело. Здесь в Канской котловине его команде, работавшей по программе "Гибель птиц на ЛЭП", удалось добиться того, что с 2009-го энергетики начали устанавливать на опорах защитные устройства, и можно сказать, что сейчас проблема в «орлином раю» решена где-то на 90 процентов. А как быть с прилегающими территориями? Из-за того, что творится вдоль линии от Туэкты до Ело, приходилось уже писать в природоохранную прокуратуру. Но результатов как не было, так и нет.

Через три недели я получу от Игоря сообщение из Красноярского края: там будет убит током на электролинии еще один сокол-балобан; сигнал поступит с его радиопередатчика, и при виде убитого сокола, под опорой электролинии, встанет вопрос: снова судиться? А пока мы шли вниз по тропе, и Игорь рассказывал о том, что по всей России у нас всего лишь 5 человек, которые осмеливаются подавать на энергетиков в суд...


Фото: Э.Николенко и Е.Ракин. 

А это иллюстрация из материалов прошлогодней экспедиции, которая работала в Онгудайском районе: впервые гнездо солнечного орла на территории Республики Алтай обнаружили на опоре ЛЭП возле села Бичикту-Боом. Работой экспедиции руководила Эльвира Николенко, выступившая одним из организаторов нынешней конференции. В зарубежных странах это давно уже не сенсация: орлы всё чаще обустраивают себе гнёзда на опорах ЛЭП, и к этому привыкли. Для сибирских территорий это пока в диковинку, но, как предупреждают орнитологи, мешать этому ни в коем случае нельзя. И, кстати, это хороший пример мирного сосуществования орла и человека: электролинии на самом деле не страшны, когда человек позаботился о его защите.



В разговорах с орнитологами и активистами WWF узнаёшь много поучительного. Оказывается, не только у нас в Горном Алтае, но и в соседней Монголии в надежде на защиту посевов «боролись» с сусликами и полевкой Брандта при помощи ядохимикатов. А кончилось тем, что пестициды нового поколения выбили почти третью часть орлов западно-монгольской популяции. Отравленных полёвок поедали орлы и ложились с ними рядом. Тувинская группировка тоже заметно поредела: на пути к местам зимовий «тувинцы» останавливались у соседей, и там их ждала та же участь.

После того, как убийственные ядохимикаты были запрещены в Монголии, прошло целых 10 лет, прежде чем появились новые пары орлов. По наблюдениям Алтае-Саянского отделения WWF, только сейчас группировки орла в Туве полностью восстановились, и потребовалось на это целых три пятилетки. Когда восстановится их численность на западе Монголии, пока неизвестно.



Ринур Бекмансуров, один из организаторов первой конференции по орлам Палеарктики на базе его нацпарка "Нижняя Кама" (и он же в числе организаторов нынешней конференции), снова выделялся завидной подвижностью. Коллеги-орнитологи продолжали говорить о своих проблемах, стоя на гребне, когда он начал спускаться вниз…



…и не заметили, как он был уже далеко внизу, разговаривая с одним из местных чабанов. Кстати, когда я спрашивал у орнитологов, ведущих свои исследования в Усть-Канской котловине, чье фермерское хозяйство располагается внизу, мне не смогли ответить. Можно ли считать, что тесного взаимодействия ученых с местными жителями пока нет? Этот вопрос показался мне вовсе не риторическим. Но об этом чуть позже.

Фото: Олег Андреенков, Иштван Гам, Константин Кобяков, Александр Милежик, Евгений Потапов, Александр Соколов, Кристина Сотникова, Алексей Эбель.

(Окончание следует)