Индейское лето для гостя из Горного Алтая

Ровно два года назад — в пятницу, 12 августа — мы проводили на высокогорном плато Укок обряд защиты этого священного места с гостями из Южной Америки. К нам приехали вожди четырёх индейских племён из местности Сьерра-Невада-де-Санта-Марта, расположенной в Колумбии. Представителей южноамериканских племён коги и аруако считают хранителями священных мест, и свою историческую миссию они видят «в спасении мира через сохранение ещё не тронутых человеческой цивилизацией уголков природы».

Я напомню, перед своей поездкой в горы Алтая они рассказали о том, что намерены провести в разных странах ритуальные моления в защиту всей Земли, а начать решили именно с Алтая. Называя себя «старшими братьями» современного человечества, вожди аруако, коги, уива и канкуамо всерьёз обеспокоены экологическим состоянием планеты и духовным уровнем современной цивилизации. Находясь у нас в Горном Алтае, они сделали мне приглашение, и в начале лета я оказался в Колумбии.

В стране, названной именем первооткрывателя Америки, я оказался в малодоступных местах, куда въезд чужестранцам закрыт со времён Колумба. Мне предложили участвовать в ритуале, посвященном сохранению Земли. Во владениях племени уива мы находились в окрестностях городка Ваделупар на сакральной территории, свободной от любого вмешательства человека в природу. Если же смотреть шире, эта местность — в горах Сьерра-Леоне, где живут все четыре племени, от которых к нам на Алтай приезжали их предводители.

Как только я пришел к старейшинам племени коги (их называют mamos), они меня обступили, и я почувствовал уважительное отношение с их стороны. Старейшины и хранители древних традиций, они же шаманы, решили провести обряд моего посвящения в mamos — одного из всех, кто приехал к ним из России. Два племени – коги и аруаки – считаются истинными хранителями древних знаний и тех традиций, которые завещаны предками. Признавая, что с недавних пор они заметно «обиспанились», представители племени канкуамо добровольно объявили, что шаманы-коги будут теперь хранителями их сокровенных знаний и духовными наставниками.

Первое, что удивляет во владениях индейцев Колумбии, это храмы, которые называют мужскими и женскими, и стоят они отдельно друг от друга. По древней традиции, два великих начала, на которых держится вся земная жизнь, не должны перемешиваться. И много другого, не менее интересного, я услышал за двое-трое суток общения с mamos. Моления в храмах идут временами без перерыва, без сна. Общаясь со своими сородичами, mamos ведут разговоры об устройстве Вселенной и окружающей нас природы, о животном и растительном мире, о природе зла. В отличие от просвещенного Запада, индейские шаманы видят корень зла в сексе и желании человека обладать тем, что ему в действительности не принадлежит.

Я находился среди гостей, приехавших на молебен из стран Центральной Америки, Мексики, Канады, Бразилии, Аргентины… Мне рассказали о 12-ти племенах, живущих далеко в Амазонии, и о том, как один из их представителей шёл пешком 10 дней по джунглям, шёл в одиночку, чтобы попасть на самолёт рейсом в Колумбию. И такое паломничество у него уже не первый раз. Он считает личное участие в молебнах на земле Сьерра-Леоне глубокой внутренней потребностью, и, наблюдая, как они проходят, я начинал его понимать.

Молодёжь в эти три дня молча наблюдает за всем происходящим. Никто не думает во время молебна о развлечениях и праздном времяпрепровождении, мысли всех устремлены к Небесам. Молодые люди не знают, что такое алкоголь — по решению духовных наставников все четыре племени отказались от употребления спиртного, оно под запретом на их территории.

Я вспоминаю сейчас, как мы шли по поселку, и один из торговцев, по происхождению из канкуамо, попытался предложить пива сопровождающему нас проводнику-коги, но не успел он это сделать, как кто-то из аруаков очень жёстко пресёк его попытку. И я видел, как торговцу пришлось после этого извиняться. Он нарушил закон, установленный их вероучителями, и на него смотрели как на безбожника, пустого человека и вероотступника.

Среди нас был ученый из академического института имени Д.С.Лихачева, москвич Вадим Рябиков. Он попытался отойти подальше в сторону от поселения, чтобы сделать пробы воды и по ним определить состояние природной среды. Вскоре пришли пограничники и сразу обратились к старейшинам-mamos: кто-то чужой бродит поблизости от их поселения. Дело в том, что одежды у местных индейцев — только белые, а Вадим был одет в тёмное, и это сразу привлекло внимание пограничников. Меня же удивило в этой истории почтительное отношение военных к статусу mamos: они не стали задерживать незнакомца, посчитав своим долгом сначала сообщить об этом старейшинам-шаманам.

Mamos объяснили пограничникам, что это их гость. И после этого пограничники стали сопровождать нас во всех передвижениях по горам Сьерра-Леоне, хотя никто их не просил об этом. В отличие от наших «силовиков» и секьюрити, привыкших выставлять свою работу напоказ, колумбийские пограничники делали ее незаметно, и я отметил для себя их удивительную доброжелательность. Я общался с ними на языке жестов, но, как ни странно, они принимали меня за своего, чем вызывали некоторую зависть со стороны москвичей, входивших в состав нашей группы.

И когда mamos попросили меня провести вместе с ними священный ритуал, они доверили мне говорить как сыну их земли. Это был трогательный момент. Я проводил алтайский обряд с использованием можжевельника (арчына) и белого молока. Казалось бы, так далеко никто ещё не проводил наш обряд, но никаких расстояний я не чувствовал, находясь в окружении гор, и всё было на тот момент в полной гармонии.

Жаль, что у нас было не так много времени на то, чтобы ближе познакомиться с бытом аруаков и коги, но я успел заметить, насколько терпеливы и работоспособны их женщины. Они постоянно что-то вяжут из шерсти, и вязка у них очень плотная. А когда они прядут шерсть, веретено у них держится горизонтально по отношению к земле, и расстояние между двумя пряхами — до 25 метров. Так проверяется прочность пряжи. Меня поразило терпение, с каким они выполняют эту работу.

Я сравнивал их работу с той, которую привык видеть у нас на стоянках с детских лет. У нас пряжу делает одна женщина, работая двумя руками — у них же одна пряха подправляет, а другая крутит веретено. По представлениям коги и аруаков, уива и канкуамо, каждая достойная женщина обязана уметь прясть, а шерсть у них только овечья, и здешние чабаны считаются лучшими во всей Колумбии.

Коровы с высокими горбами у них больше похожи на быков, а собаки по сравнению с нашими совсем маленькие, и в них совсем не чувствуется никакой агрессии — может, потому что чабаны не знают в этих местах, что такое волки. Поселения стоят очень плотно по отношению друг к другу, жилища в основном глинобитные, а деревенский быт очень простой, нет ничего лишнего. Вместо очага у них — три камня, дымоходов в крыше домов нет, дым уходит через траву, которой покрыты их жилища. Траву на крыши берут со склонов окрестных гор — при строительстве жилища всегда ждут, когда трава затвердеет.

Огонь поддерживается в очагах постоянно. Иногда крыши протекают во время дождя, но всё равно огонь перебарывает. Среди старожилов уива я видел, как они пользуются древним огнивом, камни у них серые, с белыми прожилками, а траву используют особую, не все знают, где её брать для огнива. Огонь почитается, как и у нас на Алтае, наравне со всеми живыми существами, и обряды поклонения Огню во многом сходны.

Они всегда ходят в белых одеждах — это для них священно. Всегда быть в белой чистой одежде, иметь в голове чистые помыслы и сторониться в жизни всего грязного — этому они следуют каждый день. И если у нас об ответственности за качество жизни всего народа говорят считанные единицы, то у них каждый говорит об этом. А слово, по представлениям аборигенов Сьерра-Леоне, всегда священно. У них нет блуда, и нет пьянства. Они так воспитаны. Им непонятна европейская «культура», пропитанная эгоизмом, эротикой, духом потребительства.

Людям в белых одеждах близка и понятна только устная традиция при передаче сокровенных знаний. Они считают, что лукавство и ложь пришли с изобретением письменности. В устной традиции исключена ложь, когда говорящий обязан произносить слова, глядя в глаза своему собеседнику. А в письменной традиции можно один раз «исправить» и потом ссылаться на это как на проявление истины. У них культивируется сознательный отказ от книг, которые просто отвлекают от самого главного, и от книг, которые развлекают.

У них есть инструмент, с помощью которого можно входить в мир духов. Деревянный сосуд «думбра» чем-то похож на кокон, из которого однажды вылетает бабочка. С годами он обрастает слоями, которые наносятся особой палочкой, в них перемешивается слюна ясновидящих и сок священных деревьев, дающих человеку жизнь. Это слои самой вечности, сквозь которые прорываешься в мир духов. Звуки этого инструмента непривычны, но если войти с ними в резонанс, как это бывает при глубинных звуках алтайского комуса, душа на них отзывается, и слышны новые отзвуки, которых не замечал раньше. В мире духов всё по-другому, но мы лишь догадываемся об этом, и я могу сейчас говорить, что видел таких людей, которые знают об этом мире больше других.