«В еще более жесткой форме мы видели это на Алтае»

Никто из нас не понимает, как на самом деле устроено российское общество. Реальность, в которой живет подавляющее большинство людей в стране, никак не отображается в СМИ. Это большинство существует вне государства и самоуправляется архаическими структурами, сохранившимися от СССР. А его экономическая основа — это промысловые сообщества, которые далеки от настоящего бизнеса и тем не менее они обеспечивают львиную долю реального производства страны. С таких парадоксальных выводов начинает свои рассуждения Симон Кордонский, уроженец Горно-Алтайска, работавший долгие годы в Высшей школе экономики (Москва).

Его отец Гдалий Абрамович преподавал в Горно-Алтайском пединституте историю КПСС, а сын после учебы в Томске и Новосибирске, став кандидатом философских наук, принимал участие в организации неформального объединения ученых, проводивших семинары по экономическим проблемам в ЦЭМИ АН СССР, в формировании стратегии рыночных и либеральных реформ в России. Был начальником экспертного управления администрации президента РФ (2000 — 2004), старшим референтом президента РФ (2004—2005).

Контингент «вышки» всем известен. Когда они попадают в деревню Коми или в Горном Алтае, «у них случается когнитивный диссонанс». И мы их так учим. Без всякого инструктажа, просто включенное наблюдение. Посадил человека на крыльцо в сельском магазине: вот и сиди полдня, а вечером придешь и расскажешь на кругу, или скажем научней, на семинаре. И в ходе этого обучения формируется понятийный аппарат для описания того, что они видят, и что мы сами видим, потому что для нас тоже многое открылось.

…Наша официальная статистическая картинка совсем не учитывает тех реалий, которые возникли за последние 20 лет. А это реалии очень мощные. И самая мощная из них, наверное — это поиск национальной идентичности.

Ведь сталинские «нации» были созданы в конце 20-х годов, когда создавались языки, национальные школы, и существовали до конца 80-х годов как «статистические» нации. А после того как исчезла партия, эти статистические нации начали превращаться в живые.

Как они ищут свою идентичность? В мордовской деревне мы видели, как работницы клуба конструировали национальные мордовские костюмы. У них на столах лежали альбомы с самыми разными образцами, и они делали оттуда выкройки, конструируя внешний атрибут своей идентичности.

В еще более жесткой форме мы видели этот процесс на Алтае. Там 11 родов были объединены в учетную категорию «алтайцев». Осознание своей принадлежности проходит как дивергенция внутри «алтайцев» по тем же 11 родам, и каждый род пытается создать себе историю, обосновать свое существование.

И я не вижу рационального выхода из этой ситуации.

…Эта проблема очень интересна. Нации, которые были созданы Сталиным — это, по сути, сословия, то есть созданные государством учетные группы. Эти сословия пронизывали все, и поддерживались аппаратом. Первый секретарь — он по национальности был коренной, но второй секретарь — русский, секретарь по идеологии — опять-таки русский, и транслировалось это на всю иерархию, к примеру, на вузовскую. Так вот эта социально-учетная структура имела поддерживавшие ее силы. Но развалилась партия, и элементы структуры расползлись и начали жить своей жизнью.

Доля неформального сектора, по данным Минэкономики, 42% процента. Я думаю, что в разы надо увеличить. И тогда получается, что мы живем в успешном государстве, более или менее. Да, я считаю, что у нас нормальное государство, успешное. Это ведь не рыночная экономика. То, что мы сейчас видим, это восстановление производственной кооперации, ликвидированной Хрущевым в 1956 году. Она обеспечивала до 70% потребления. Вместе с потребкооперацией, которая обеспечивала распределение. А что такое производственная кооперация? Это промыслы. Промыслы принципиально не бизнес. Их нельзя продать, в отличие от бизнеса. В промыслах нет бухгалтерии. Это два основных качества. И вот они начали восстанавливаться, эти промыслы.

Их множество. Только присмотреться — и они появляются, как грибы из-под листьев. Мы всем надоели с гаражной экономикой. Дачной экономикой только начинаем заниматься. А это очень большая область, потому что у нас картофель на 70% обеспечивается за счет личных подсобных хозяйств.

По рыбе промыслы просто везде. Рыбный промысел так и называется, кстати. Тот же лесной промысел.

Вдоль любой трассы, особенно «на югах», существует структура частной продажи бензина. Врезаются в трубу, ставят чеченскую разгонную структуру, химики у нас в стране прекрасные, добавки все есть, вот и делают качественный бензин, и продают его.

А как в Сибири, где нет заправок, выходят из ситуации? Дизеля. Солярку берут от железной дороги. Машинисты тепловозов заправляются с верхом в канистры, и по дороге скидывают их в нужных местах. Расчеты, не знаю, как там происходят, но, очевидно, происходят, потому что иначе не скидывали бы.

На этом фоне я считаю, что у нас нет коррупции в стране. Это совсем другие отношения...

Что такое гараж? Вот гараж в Анапе — жилые трехэтажные гаражи. Там 50% отката подключают любую электрическую мощность. Причем учитывают только половину потребляемой мощности, так регулируют приборы учета. Эти договоренности связывают людей, представителей государства и занятых в гаражной экономике в единое целое.

…Государство однако — гибкая система. Чиновники — не дураки. Они же понимают, чем им грозит напряжение с «промыслами». Тайга большая… Те из них, что сидят на уровне регионов и межрайонных контор, сильно баламутить не будут. То, что вы называете коррупцией и прочее — это же откат. Нормы отката регулируются репрессией. При Сталине были жёсткие репрессии и минимальная норма отката. Сейчас у нас репрессии демонстрационные, показательные, и норма отката очень велика. Пытаются норму отката снизить за счет этих демонстраций. Где-то это работает. На уровне губернатора, после двух губернаторских посадок, уже все отпихивают: не надо.

…У меня есть одно практическое занятие. У нас рядом «Библио-Глобус». Я беру студентов с рулетками, и мы идем мерить картину мира. Этот магазин показательный. Берем метры: сколько в магазине занимает «история». Стоит какой-нибудь Бушков, а в его книге ссылок нет. Значит, это не история, а квази-история. Мифологизированная история — это 90% процентов исторической литературы.

Дальше берем медицину. Ее всего полтора метра. А собственно медицина занимает 10-20 см. Всё остальное — самолечение, травы, косметика.

А берем политику. На первом этаже есть раздел «Всякое разное». Когда-то там целую полку занимала «История сталинизма», издания Росархива. Сейчас это место занимают творения квази-политиков и философов. Странное чтиво, совершенно.

А в каком разделе находится социология? «Эзотерика»!

Полный текст интервью Симона Кордонского читаем здесь.