Разведчик на партийных праймериз 2.0

Николай ВИТОВЦЕВ
18.05.2016

Просмотров:

5216



В конце апреля был начат наш разговор с участником партийных праймериз — специалистом-экспертом Росфинмониторинга Айдаром МЫЗИНЫМ. Сегодня мы продолжаем начатый разговор:

— Айдар, в ходе нынешних дебатов какие вопросы вызывают наибольший интерес среди избирателей?

— Если говорить о встречах в сельских районах, то это в первую очередь вопросы, связанные с подъёмом сельского хозяйства. Люди верят, что в нынешних условиях он должен начаться, и поэтому на будущего депутата Госдумы у них большие надежды. Борьба с безработицей, выплаты социальных пособий, прежде всего многодетным семьям — всё это тоже беспокоит сельчан. А вот в городе на первый план выдвигаются проблемы межнациональных отношений, кадровая политика и, конечно, борьба с коррупцией. На встречах с сельскими жителями последние три темы тоже обсуждаются наиболее часто.

— А если говорить о самих дебатах, чего им пока недостаёт, на Ваш взгляд?

— Процедура партийных праймериз такова, что оппоненты могут только задавать вопросы друг другу. У них нет возможности для того, чтобы высказать, а затем и отстаивать свою точку зрения. Хотя, конечно, в сравнении с теми встречами, которые проходили перед выборами пять лет назад, прогресс очевиден. Тому, кто победит на партийных праймериз, надо быть готовым к тому, что в августе начнутся настоящие дебаты, и от них при всём желании не уйти.

— Можно привести пример, когда кандидаты действительно дебатировали друг с другом?

— Нет, я не могу припомнить ни одного такого примера. Можно сказать, что форма на данном этапе преобладает над содержанием, и если говорить о причинах низкой явки избирателей на встречах с кандидатами, то одна из них как раз в том, что нет живых внутрипартийных дискуссий. Будем надеяться, что в следующий раз это случится.

— Айдар, Вы упомянули тему межнациональных отношений как одну из наиболее важных в ходе нынешних дебатов. Кто из кандидатов, на Ваш взгляд, более убедителен при обсуждении  этой темы?

— Должен сказать, что эта тема одна из самых сложных для нас, и общие фразы людьми не воспринимаются. Нужна конкретика. Мне лично понравились рассуждения Сергея Кухтуекова о том, что в бизнесе никаких межнациональных проблем нет. С другой стороны, в экономически сильном государстве тоже нет таких проблем, которые мы видим сейчас. Он утверждает, что с появлением у нас в республике реального сектора экономики межнациональные проблемы отпадут сами собой. С этим можно спорить или соглашаться, но важно то, что у кандидата такая точка зрения есть, и он открыто ее высказывает.

— А в чем, на Ваш взгляд, корень межнациональных проблем и конфликтов?

— Из истории мы знаем, что в разные периоды тот или иной народ стремится к лидерству. От этого не уйти, так было всегда. В наших силах — обеспечивать баланс интересов, искать гармонию в межнациональных отношениях. Но сможем ли мы выстроить идеальную модель таких отношений? Общаясь с дедушками и бабушками, я стал понимать, что в советской истории был период, когда всем казалось: вот, мы первые в мире, кому удалось разрешить извечный вопрос. Люди гордились, что живут в многонациональной стране. Это было где-то на пике советского периода нашей истории, после полёта Гагарина. В то время казалось, что впереди нас ждут только успехи. Но почему через каких-то 30 лет всё это рухнуло? Вот в чем вопрос.

— Вы согласны с тем, что национальный вопрос достался нам в наследие от большевиков, которые искусственно расчленили единую Российскую империю на национальные республики?

— Мне кажется, что такое расчленение было неизбежно. В Испании, Великобритании, Канаде не было большевиков, но там ведь тоже есть проблемы Каталонии, Северной Ирландии, французского Квебека. Не говоря об азиатских странах, где есть проблемы курдов, уйгуров, других народов, не имеющих своей государственности. Стремление к суверенитету свойственно каждому народу, и, как я считаю, именно у нас в Российской Федерации образование национальных республик отражает в максимальной степени такое стремление.

Иногда говорят, что в таких государствах, как Сингапур или Гонконг, нет национального вопроса, потому что там все довольны жизнью, и делить нечего. Но там ведь и национальностей уже нет по большому счету, хотя по своему происхождению люди, живущие там, - со всех стран мира. В этом смысле Республика Алтай остаётся уникальной территорией, со своими традициями и культурой, богатым историческим наследием — и это охраняется нашим государством. Вот что важно.



— В нынешних республиках, входящих в состав Российской Федерации, есть опыт, достойный того, чтобы его перенимать?

— Мне кажется, что у каждой республики должен быть собственный опыт. Скажем, у нас численность алтайского народа составляет немногим более 30 процентов, а в соседней Хакасии от 10 до 12 процентов. Можем ли мы использовать у себя опыт Татарстана, Чувашии или Башкортостана? Если иметь в виду, что каждая из этих республик очень крепко интегрирована в общероссийские процессы, то здесь нам есть чему поучиться, в том числе в плане законодательства. Если же говорить об обязательном изучении алтайского языка в наших школах, как это делается в Татарстане при изучении татарского языка, то я думаю, что в наших условиях это нереально.

У нас проблема в том, что даже сами алтайцы недостаточно хорошо знают алтайский язык. Нагрузка на школьников растёт год от года, и часто сами родители заставляют детей учить английский, в ущерб родному алтайскому языку.  

— А как Вы считаете, Айдар, надо ли создавать в наших школах условия для свободного изучения русскими школьниками алтайского языка?

— У них тоже большие нагрузки, и точно так же родители настаивают на изучении английского, других иностранных языков. Но вот в чём я убеждён абсолютно — так это в том, что русские дети должны иметь возможности для овладения в школе бытовым, разговорным алтайским языком. Это совсем не трудно, и над этим надо работать.

— Вы согласны с тем, что выпускникам наших школ независимо от национальности надо создавать равные условия на получение высшего образования в ведущих вузах страны? Можно ли считать такой подход решающим, когда мы говорим о подготовке будущих кадров для республики? Ведь если над этим не работать, у нас так и будут трудоустраиваться всевозможные «гастарбайтеры» в органах власти. Вы с этим согласны?

— Действительно, нашей республике выделяются целевые места во многих престижных вузах. Но власть не выполняет свои же обязательства и не может предоставить выпускникам квалифицированную работу после окончания учебы. Считается, что выпускник должен отработать в республике 5 лет после учебы. Но где работать? Мне кажется, нет ничего плохого в том, что выпускники остаются работать в Москве, Петербурге, других крупных городах. Это позволяет им набраться опыта, и это нормально. Придет время — и они вернутся в республику, если здесь будут востребованы их знания, таланты, опыт, квалификация.

— Какая из республик лучше других работает в Москве по трудоустройству своих выпускников в федеральных структурах и органах власти?

— Я бы назвал две уральских республики и ещё Саха-Якутию. Но, в отличие от Уфы и Казани, власти Саха-Якутии изначально ставят цель перед ребятами, которые остаются в Москве: в перспективе вернуться домой и работать на региональную экономику. Нам нужно работать по тому и другому направлению. Мы ведь сегодня по пальцам одной руки можем пересчитать уроженцев республики, работающих в Москве, в федеральных структурах и органах власти. Но даже с ними нет постоянной связи. Республиканская власть живет какими-то сиюминутными заботами, совершенно не думая о будущем, во всём чувствуется психология каких-то временщиков. Никто не задумывается над тем, что будет у нас в республике через десять, даже через пять лет. И в этом смысле нам надо более серьезно изучать опыт Саха-Якутии.

— Не секрет, что большинство выпускников вузов вынуждено трудоустраиваться в силовые структуры. Что они сами говорят по этому поводу?

— Да, я согласен, из моих одноклассников более трети работают сейчас в силовых структурах, и в большинстве своем они довольны зарплатой, положением в обществе. У них доходы в 2-3 раза выше, чем у тех, кто работает на госслужбе — в качестве советников, специалистов и т.д. Максимум, который можно себе обеспечить на госслужбе после вуза, - это 20 тысяч рублей в месяц, а в МВД — до 60 тысяч. Может быть, довольных своей работой среди начинающих силовиков не так и много, но они вынуждены оставаться там, потому что платят там лучше.

— Что нужно сделать, на Ваш взгляд, в срочном порядке на уровне российского парламента для того, чтобы уйти от нынешней «профориентации» (если можно ее так назвать)?

— Видимо, все нынешние проблемы будут сохраняться до тех пор, пока у нас не появится реальный сектор экономики. Как только у наших выпускников появится реальный выбор — куда идти после вуза — этих проблем не будет. Понятно, что малому и среднему бизнесу надо дать больше свободы; надо уходить от диктата монополий; в срочном порядке убирать все административные барьеры, мешающие развитию бизнеса, а значит, и экономики.

Люди предлагают много интересного не только в городе, но и в деревнях. Почему бы, например, не перевести личные подсобные хозяйства в разряд фермерских? Что этому мешает? По всем предложениям могут и должны работать депутаты будущей Государственной Думы.

— А в чём, на Ваш взгляд, главный изъян в кадровой политике у нас в республике?

— Я хотел бы привести слова Михаила Хазина – известного российского экономиста и публициста: «У элиты нет такого понятия: «профессионал». Есть уровень ответственности: на этот пост можно назначить только «своего в доску», на этот - просто «своего», на этот - исключительно близкого родственника. В соответствующей среде и ищется управляющий, а если среди них нет профессионалов - то тем хуже всем остальным. "Чужие здесь не ходят!"».

Конечно, это образная картина, характерная для всего нынешнего общества. Как это изменить? Я думаю, что рано или поздно мы придем к тому, чтобы честно и открыто проводить конкурсы на замещение всех вакантных должностей. Если вести видеотрансляцию с таких конкурсов и показывать, кто из членов комиссии и как голосует, видеть и слышать каждого претендента на ту или иную должность — все изъяны в кадровой политике у нас будут преодолены. Со своей стороны я готов к тому, чтобы добиться законодательного закрепления таких предложений и инициатив.



— Вы согласны с тем, что решение всех экономических проблем нашего региона – это на самом деле «всего лишь» создание новых 30-ти тысяч рабочих мест? Профессии ближайшего будущего – какие они, на Ваш взгляд?

— Количество рабочих мест не может быть самоцелью. В современных условиях не обойтись без автоматизации тех или иных процессов. Если говорить, к примеру, о работе фермера, то уровень его квалификации, уровень технического оснащения производства должен быть таким, чтобы его семья могла производить столько же продукции, как, скажем, в советское время одна колхозная ферма. Но у нас пока что – кустарное производство, ручной труд… Хотелось бы верить, конечно, что государство поддержит наших фермеров, сама жизнь заставляет это делать. Так что я вижу будущее республики в фермерстве. И, конечно, в условиях города это будут, кроме того, новые рабочие места, связанные с какими-то инновационными технологиями. У нас хорошие условия для развития бизнеса в службе сервиса — на всех территориях, где развивается туризм, экономика связана с этим. А еще я вижу точки роста в таких сёлах, как Купчегень, где люди сами создают для себя рабочие места, ориентируясь на развитие народных промыслов. Может быть, это и есть «зеленая экономика», которая нуждается уже сейчас в законодательной поддержке на уровне Государственной Думы, как знать...

— Нужны ли, на Ваш взгляд, «громкие проекты» нашей республике?

— Я допускаю, что один какой-то проект нужен, и рассматривать его мы должны в качестве локомотивного, к которому подтянется вся остальная экономика. Но главное всё же — ориентироваться на развитие малого и среднего бизнеса. Проект «Алтайской долины» потому и не состоялся, что это был не наш, не республиканский проект, его нам предложили из Москвы, и все эти годы мы наблюдали коллективную безответственность. Вот почему нам надо самим, здесь, на месте определяться — что нужно развивать, а от чего лучше отказываться.

Республика продолжает оставаться высокодотационной, и наша задача — год за годом снижать уровень этой дотационности. А если мы не будем делать этого, при выделении субсидий и дотаций так и будет сохраняться поле для всякого рода злоупотреблений и коррупции. Ведь если она не снижается по воле федерального центра, значит, кому-то в Москве выгодно, чтобы такое положение сохранялось.

— Есть ли в мировой практике пример борьбы с коррупцией, который Вас по-настоящему убеждает?

— Говоря о мировой практике, все приводят обычно пример Сингапура, который за 40 лет из отсталой азиатской страны превратился в развитую мировую державу. Ключ к успеху – борьба с коррупцией. Конечно же, вспоминается в первую очередь знаменитая фраза сингапурского лидера Ли Куан Ю: «Начните с того, что посадите трех своих друзей: вы точно знаете за что, и они знают за что», - которая стала одним из главных принципов борьбы с коррупцией.

— Что мешает, на Ваш взгляд, принятию на государственном уровне реально действующего Закона о борьбе с коррупцией?

— Мне кажется, что в будущем составе Госдумы России будет больше таких депутатов, которые перестанут лоббировать интересы наших монополий, перестанут принимать законы в интересах алкогольных и табачных компаний, крупных торговых сетей и импортеров продовольствия из зарубежных стран; там не должны работать миллиардеры, думающие в первую очередь об интересах собственного бизнеса. Мое поколение верит в то, что новый состав Государственной Думы будет отражать наиболее полно интересы всего населения нашей страны и, конечно, интересы конкретных регионов, в том числе Республики Алтай.

— Чем полезен для Вас опыт участия в партийных праймериз?

— Для меня в первую очередь праймериз — это площадка, на которой посредством дебатов и встреч с избирателями мне удаётся в меру своих сил обозначить наиболее острые проблемы и найти возможные пути решения, и мне это по-настоящему интересно.

На снимках: кандидат А.Мызин у себя в офисе; во время встречи с китайским вундеркиндом Дин Лижэнем; в Москве на Софийской набережной.

Метки

Vika 19.05.2016 в 05:33 # Ответить
Прочитала "на одном дыхании". Успехов!)
Ol_Tysova 19.05.2016 в 05:34 # Ответить
очень было интересно читать, молодец!!! удачи в нелегком испытании!

Добавить комментарий


Как Вы считаете, опыт какой из зарубежных стран подходит больше всего для развития туризма в Горном Алтае?



Алтай Туркластеры Каракольские озера СВО Донбасс VIP-туризм Греф Евтушенков Олег Царев Хорохордин Мир Дикого Запада Охотничий туризм Коммерческая охота Сход в Чемале Германия ЛГБТ Налоги в Гемании Доступная земля Фермеры Республика Алтай Президент России Сидик Афган Год Крысы Олег Хорохордин Кооперация Община Цифровой лагерь Алтайские старообрядцы Долголетие Спецоперация Годовщина СВО Пятая колонна Компрадоры Пчеловодство Алтайский мед Продукция пчеловодства Сон на пчелах Телецкое озеро Артыбаш Манжерок Шантарские острова Блудный сын Люди и звери Гагарин ВКС России Украина Владимир Егуеков Людмила Алтунина ФБА КБ Сухого Елена Блиновская Юбилей на Алтае Марафон желаний Киркоров Лерчек Собчак "Звери" АО МММ Горно-Алтайск Тугая Экологическая столица Владивосток DNS Парк Нагорный Олигархи на Алтае Олигархи Сибирские ГЭС Штаб по национализации энергетики Земельный вопрос Башкортостан Захват земли Золотодобыча Достопримечательности Экология города Горно-Алтайский театр Туризм Кластеры Алтайские традиции Социальный взрыв Павел Иванов Амаду Мамадаков Буддизм Лотосовая сутра Белая вера Виталий Уин Дзюдо Самбо Трудные подростки Дети-герои