Через тридцать лет после отставки

(Начало здесь)

ТАМ, ГДЕ СЕЙЧАС стоит центральная детская библиотека, напротив бывшего магазина «Юбилейный» (теперь это "Красный", на снимке), в конце 70-х произрастали роскошные репейники, и там, в густых зарослях лопухов, выходя из магазина, любили присесть с портвейном народной марки «Три топора» или с «Яблочным» жители окрестных домов, не обремененные семейными заботами. По центральной площади Горно-Алтайска разгуливали коровы, и где-то совсем рядом с обкомом партии пели по утрам голосистые петухи. Таким застал будущий республиканский центр осенью 1978-го назначенный после Н.С. Лазебного новый секретарь обкома Юрий Степанович Знаменский.

Он прибыл на новое место работы в октябре, и в том же месяце была принята областная программа «О мерах по совершенствованию застройки города и повышению качества жилищно-гражданского строительства». По всей видимости, пейзажи тогдашнего заштатного городка были таковы, что начать он решил именно с этого. Мощности Бийского СУ-14, передислоцированного сюда, в Горно-Алтайск, требовали полной загрузки, и Знаменский хорошо представлял, чем должны заняться строители на новом месте.

Где-то на третьей неделе после своего назначения Юрий Степанович спросил, пригласив к себе заведующего промышленным отделом: «А ты знаешь, что в роддоме у нас нет теплой воды?» Зав. отделом никак не думал, что руководителя такого уровня могут интересовать подобные вопросы, и стушевался. Знаменский это увидел: «Понятно. Собирай всех, будем обсуждать».

Пришли, кроме председателя облисполкома М.В. Карамаева, руководители города — из горкома и горисполкома, представители комхоза, двух больниц. Руководящим работникам Юрий Степанович задал тот же вопрос. Немая сцена и гробовая тишина… Думали: обсуждать придется что-то «государственное», а тут такое дело, которое вроде бы никак не касается генеральной линии партии. Это был настоящий шок для «отцов города», от которого они не сразу пришли в себя.

В тот день люди, которым предстояло работать с новым секретарем обкома, почувствовали то, чего не было у его предшественника: невероятно обостренное чувство восприятия любой информации, поступающей в обком. Сказать было нечего: действительно, роддом оставался в допотопном состоянии, и решать поставленный вопрос надо было не через год, и даже не через месяц, а сейчас же, немедленно. По настроению первого секретаря они поняли: вопрос стоит именно так.

И его решили: через несколько дней в роддоме уже стояла ёмкость, установили насос и водонагреватели — этого было вполне достаточно. Но почему такую «мелочь» не замечали годами и десятилетиями?

Одна из первых командировок Юрия Степановича выпала в Улаганский район, и там в служебной гостинице он никак не мог понять, почему в номере у него так холодно. Кочегарил в тот вечер скромный молодой человек, родом из Кокори. Прислушиваясь к работе отопительной системы, важный гость спросил у кочегара, слышит ли он периодически возникающий динамический удар. Тот по-простому ответил, что не разбирается в этом. Наутро кочегар рассказывал, как первый секретарь обкома, сбросив пальто, собственными руками регулировал задвижки и вентили, проверял тягу, всю ночь работал, засучив рукава, пока не добился того, чтобы потоки воды равномерно пошли по трубам. Весь в саже и мазуте, под утро Знаменский был просто счастлив.

«А мне почему не звонил?» - рассердился первый секретарь райкома. Кочегар совсем растерялся: «Так ведь Юрий Степанович запретил звонить…» Но если бы кочегар не проговорился, область так и не узнала бы в первый год работы Знаменского, чем новый руководитель отличается от предшественника. В область приехал инженер-производственник, и все поняли: работать придётся много.

В здании бывшего ресторана «Алтын-Кёль» теперь располагается банк «Ноосфера»



ЧУТЬ ПОЗЖЕ  Юрий Степанович спрашивал, обращаясь к горно-алтайским градоначальникам: «Вы можете мне объяснить: летом нужна нашим горожанам горячая вода или нет?» Строительство районной котельной в центре города начиналось до него, и когда Знаменский впервые пришел на объект, то поразился: ад кромешный… Впервые в жизни он видел такое «строительство», и никаких надежд на то, что объект будет завершен, в ту осень не просматривалось.

Вместе с ним на объект пришли тогдашние руководители города Харин и Гнездилов. Как будет работать химводоочистка? Какой видится углеподача? Увидев, как с улицы тянуло дымок сквозь дырявую дверь, Знаменский назвал ошарашенным «отцам города» проценты потерь тепла, определил, каким будет реальный КПД при сжигании топлива, и спросил, есть ли какие-то предложения. Городское начальство «поплыло». Оно не привыкло к такому общению — без приказов и рапортов.

Районной котельной нужен хозяин со стороны, свободный от кумовства и панибратства, надо его искать — таким было распоряжение Знаменского. «Иначе так и будем работать, - сказал он, - не вылезая из грязи, и всё «на глазок». В Бийске искали толковых сварщиков, хороших токарей. Но главное — нашли настоящего хозяина стройки. Это был Кузнецов, который переехал в Горно-Алтайск из соседнего Казахстана. Партийно-советские вахты на районной котельной закончились. Люди, которым была доверена стройка, сами навели там порядок.

Виктор Облогин,  в недавнем прошлом мэр Горно-Алтайска, вспоминает, как ему довелось поработать «личным водителем» у первого секретаря обкома Знаменского и председателя облисполкома Карамаева. По выходным он возил их на «уазике» горисполкома по полям совхоза-завода «Подгорный». В утренние часы они часто объезжали магазины города, чтобы знать обстановку с торговлей молоком и молочными продуктами. Как раз в это время строилась гостиница «Киви-Лодж» для приема гостей, которые приезжали в командировки, и приходилось в этих поездках следить в том числе за качеством строительных работ.

Многие годы спустя Облогин стал понимать, что у Знаменского и Карамаева в течение рабочей недели времени на такие рейды не хватало, поэтому приходилось изучать обстановку по выходным. И далеко не сразу он понял, что даже имея такой высокий статус, ни один из них не решался заставить своего водителя работать по выходным. Это теперь считается нормой поднимать водителя в любое время суток, гнать его в Барнаульский аэропорт, а то и в Новосибирск, или за женой с детьми, чтобы тем с утра пораньше успеть, куда нужно. И водители вынуждены терпеть, потому что нынешняя власть неспособна организовать нормальный рынок труда, и большинству работать просто негде.

Если бы в то время кто-нибудь сказал Знаменскому, что пройдет около сорока лет, и в Горном Алтае появится руководитель, который будет делить людей на способных передвигаться вертолётом и вездеходом, а кому-то лучше рассчитывать на коня или ходить пешком, он вряд ли поверил бы. Сорок лет назад наше нынешнее время представлялось поколению Знаменского «светлым будущим». И если ему сказали бы тогда, что появится руководитель, который будет общаться по телефону с одним из избирателей в манере тюремного «дубака», на лагерном жаргоне, Юрий Степанович посчитал бы такого человека ненормальным.

В отношениях Знаменского и Карамаева никто не замечал панибратства или фамильярности. Это были настоящие интеллигенты, между собой они общались на «вы», и к другим точно так же обращались. Около трех лет продолжались совместные рейды с участием зам. председателя горисполкома Облогина, пока он курировал социальные вопросы, и ни разу за всё это время они не открыли при нём бутылку — хотя поводов было предостаточно. А что мы видим теперь?

Когда Облогину доверили курировать в горисполкоме ЖКХ, строительство, связь, транспорт — это ему как инженеру оказалось гораздо ближе. Как раз в это время достраивалась районная котельная, а до этого насчитывалось 98 угольных котельных по всему городу. Возле каждого предприятия или учреждения дымила своя труба. Знаменский доверял ему как инженеру, с полей и овощных плантаций срочно пришлось переключаться на кочегарки. Работали над прокладкой тепловых сетей, строили тепловые пункты.

Ему было интересно работать под началом Юрия Степановича Знаменского, инженера-теплотехника по профессии, который работал в свое время на Бийском котельном заводе. И только благодаря ему, как считает Облогин, город у нас преобразился – с появлением районной котельной были закрыты более 50-ти кочегарок, город стал чище, а теплоснабжение — надежным, как в танке.



В  ПЕРВЫЕ  полтора-два года работы на новом месте в Горно-Алтайске Знаменский нет-нет, да и вставлял в свою речь фразу: «У нас на заводе…» Если бы рядом с ним работали люди равнодушные, это никак не беспокоило бы их, но Знаменский собирал вокруг себя команду единомышленников, знающих профессионалов, и среди них всегда находился такой, как зоотехник Сабин. Именно он позволил себе сделать замечание первому секретарю: нельзя в его положении рассуждать с позиций заводского инженера, это могут неправильно истолковать. И Юрий Степанович прислушался к его словам.

Был случай, когда он излагал на бюро обкома статистические данные по экономике тогдашней автономной области. Прозвучавшие цифры вызвали сомнение у зав. промышленным отделом Г.Нудьги, и, попросив слова, он стал уточнять данные. В этот момент уже бдительный В.Сабин стал дёргать коллегу за полу пиджака: прекрати, ты же с первым секретарем разговариваешь… Но Юрий Степанович, заметив это, попросил не мешать выступающему и внимательно выслушал все уточнения.

Статистика для него была как музыка, и цифры в отчетах он воспринимал как ноты в музыкальной грамоте. Его мечтой было увидеть бухгалтерский баланс всей автономной области — такой же, как на любом предприятии. Но, к сожалению, по регионам таких балансов нет до сих пор.

Ему выпало руководить областью после такого своеобразного партократа, как Лазебный. Непростой был человек: сын уральского шахтёра, он прошел всю войну, в партию вступил в 1942 году, работал в Кузбассе, а в Горном Алтае прославился тем, что закрыл областную национальную школу, при этом увлекался поисками НЛО, в том числе на юге области.

После такого человека трудно было выстраивать новые отношения. В партийной организации привыкли к разносам и выволочкам. Знаменского на первых порах напрягало, когда люди входили к нему в кабинет со страхом, на полусогнутых ногах. Почему была закрыта областная национальная школа? Он стал встречаться с поэтами, писателями, художниками. Не сразу, но привыкли к тому, что двери его кабинета открыты для всех.

Один из партработников того времени, пожелавший остаться неизвестным, вспомнил, как Юрий Степанович спросил его о книгах алтайских писателей. К стыду своему, тот ничего не читал, считая это пустой тратой времени, в ущерб своей работе. «Напрасно, - заметил первый секретарь. – Что будете делать, если кто-то заговорит с вами на эту тему? Надо знать своих писателей». Будучи истинно русским интеллигентом, Знаменский в считанные месяцы, как казалось его подчиненным, освоил алтайскую литературу, и вскоре об этом знали все.

Партийный работник должен быть асом в одной какой-то профессии, утверждал Юрий Степанович, и хороший инженер всегда найдет общий язык с хорошим агрономом. Однажды он пришел в сельхозотдел и попросил объяснить, что такое «кормовая единица». Он умел задавать вопросы и поэтому ждал всякий раз такие ответы, которые были бы простыми и ясными. Говорить о том, что это килограмм овса, усредненный по калорийности, было бы банально. «На вашем языке, - разъяснил инженеру специалист-сельхозник, - это примерно то же самое, что одна лошадиная сила». В кормовой единице учтены кроме калорийности еще и питательность, энергетическая ценность, и всё такое. Поэтому килограмм ячменя — это 1,1 к.ед., сена – 0,35, но если это кош-агачское сено, то у него будет уже 0,43. Примерно как с двигателями «Чайки», «Запорожца» и «Жигулей», а эталон где-то около «Волги».

Такой ответ был понятен ему как инженеру. И как раз это его качество — собирать вокруг себя настоящих профессионалов — позволило преобразовать обком партии из командного пункта в настоящий мозговой центр. Таких профессионалов-управленцев, как при Знаменском, больше не было в региональных органах власти. Кадровая политика, начатая в области совместно с Карамаевым, готовила почву к тому, чтобы однажды область обрела самостоятельность и стала республикой.

Но мог ли кто-нибудь предположить в то время, что рядом уже нарождается энергичное поколение «силовиков»-универсалов (биохимиков и географов) — мастеров на все руки?



ЛЮДИ,  работавшие в те годы в обкоме партии, не знали такого слова, как «тандем». Но отношения Знаменского и Карамаева складывались именно так, как требовала того партийно-советская система. Ни разу оба руководителя не позволили себе принародно выяснять отношения. Разногласия между ними, возможно, и были, но для их разрешения оба руководителя поочередно ходили друг к другу на приём.

Бывало, на бюро обкома или на заседании исполкома Знаменский начинал подробно излагать партийные требования и подходы. При этом, если Карамаев начинал рассматривать потолок, это означало: ближе к делу, товарищ. А в другой раз Карамаев докладывал о положении дел на местах, повторяясь в некоторых деталях, и когда видел краем глаза, что Юрий Степанович рассматривает стену, или его взгляд устремлен куда-то за окно, это был сигнал: пора говорить о главном.

В годы его руководства областью в промышленности нарастали технико-экономические показатели. В справочниках отмечается: именно в годы тогдашнего «застоя» (на жаргоне выскочек-реформаторов) были построены мотороремонтный завод, завод «Электробытприбор» и филиал новосибирского завода «Электросигнал». Были проведены реконструкции ткацкой и швейной фабрик, хлебозавода, Соузгинского мясокомбината, кирпичного завода, построены новые цеха на заводе железобетонных изделий. 

Жители Горно-Алтайска до начала 70-х практически не знали теплых туалетов. К концу 70-х — началу 80-х годов, как отмечается в тех же справочниках, была выполнена главная градостроительная задача: обеспечение города теплом, водой, электроэнергией и канализацией (всё то, с чего начинал Знаменский в октябре 1978-го).

Увеличение городского хозяйства, читаем далее, потребовало создания новых коммунальных предприятий – таких, как «Котельные и тепловые сети», «Городская электросеть», «Водоканал», «Спецавтохозяйство», «Дорожно-мостовое строительное управление» и других.

Тогдашние перемены вызвали к жизни появление мощных автопредприятий, были построены базы «Автоколонны 1931», Сельстроя, Горно-Алтайводстроя, шло строительство многоквартирных домов, появились жилые микрорайоны. В городе построили Дом печати, драмтеатр, музей и, конечно, роддом, с которого начиналось знакомство Юрия Степановича с Горно-Алтайском. 

В 1988 году (когда Горбачев отправил его в отставку) в Горно-Алтайске насчитывалось около 60 промышленных предприятий, на которых работали 19,3 тыс. человек. Если всё это «застой», то как называть «движуху» конца 90-х годов, когда новая власть тоже пыталась создавать рабочие места?

Помнится, наши «рыночники», развалив промышленные предприятия города, на их базе пытались открыть комбинаты общественного питания. Нам сообщали о намерении создать тысячу рабочих мест в этих комбинатах… на лепке пельменей, и это казалось новым властям верхом изобретательности. Но как сравнивать эту тысячу с 19,3 тыс. человек, работавших в реальном секторе экономики во время Знаменского?

Кстати, пельмени в промышленных объёмах так и не начали лепить к концу 90-х.

В год отставки Знаменского (1988) в Горно-Алтайске продолжалось строительство «писательского дома» — в память обо всех его встречах с поэтами и писателями 

В «застойные» 80-е годы авиабилет из аэропорта Горно-Алтайска в Кош-Агач и Усть-Коксу стоил одинаково: по 11 рублей.

ПОСЛЕ его отставки в обкоме партии менее чем за пять лет сменилось четыре первых секретаря. Горбачёвщина сводилась к тому, чтобы разогнать во всех регионах лучших руководителей, изгнать с предприятий «красных директоров» — а кто шел на их место? Если бы сейчас экономика процветала, может быть, мы и не вспоминали бы таких руководителей, как Знаменский. Но когда она в упадке, вернее, её теперь совсем нет, такие имена мы будем вспоминать всё чаще.

Будем вспоминать, как радовало Юрия Степановича открытие любого производства, дававшего людям работу. Будем помнить, как радовался он созданию инженерного центра «Силэн» в середине 80-х под руководством Юрия Лебедева, но тогда он еще не мог знать, какие перемены ждут всех нас в лихие 90-е. Ему казалось в то время, что новое правительство страны во главе с инженером-производственником Н.И. Рыжковым пришло надолго, и новые экономические отношения давали надежду — но «прорабы перестройки» жили совсем другими заботами. И не только сделанное Знаменским за годы его руководства областью станет уходить в забвение — через тридцать лет самодовольная власть «силовиков» даже не вспомнит одного из первых депутатов республики в российском парламенте Юрия Лебедева. Его будут провожать в последний путь лишь свидетели тех давних событий, и вместе с ними будет первый премьер республиканского правительства Владимир Петров — непримиримый идейный противник и верный единомышленник Юрия Лебедева во всем, что давало развитие региональной экономике.

В канун нового, 1990 года зав. орготделом обкома партии В.Сабин получил из Москвы от Ю.Знаменского поздравительную открытку, в которой была фраза: «Интересно, что появилось нового в фольклоре по поводу перемещений и повышений? Если есть – прошу ознакомить». Юрий Степанович иронически относился к новому поколению «рыночников», которые рвались к власти, чтобы жить, говоря словами Достоевского, «в свое брюхо».

Времени после его отставки прошло уже много, весной прошлого года исполнилось тридцать лет с того дня, как имя Знаменского выпало из новейшей истории Алтая. И не только в Бийске — у нас в республике архаровцы-временщики тоже стали «забывать» такие даты, как 90-летие Юрия Степановича Знаменского. Потому что на таком юбилее они бы почувствовали: сколько успел сделать он за неполные десять лет, и что творилось у нас после него, в последние тридцать лет.



Новые здания зооветтехникума и областного краеведческого музея — это тоже память о Знаменском.

Виды Горно-Алтайска 70-80-х годов – из республиканских архивов. На нижней фотографии - жилые кварталы в районе Мебельной, строительство которых начиналось при Знаменском.