«Восхождение на Хан-Алтай»: пять лет спустя

Актер Аржан Товаров вновь вышел на сцену Национального театра в образе знаменитого алтайского живописца Григория Гуркина. Постановка режиссера Андрея Борисова, которую от других наших театральных работ отличает более сложная сценография и тотальное вовлечение труппы в сюжет, спустя пять лет после своего рождения, ожидалась несколько иной – из-за изменений в актерском составе, прежде всего. В юбилейный год Г.И. Чорос-Гуркина «Восхождение…» шли смотреть те, кто видел его уже не раз, и те, кому еще только предстояло знакомство с ним. Исполнитель главной роли, ставший в начале года лауреатом общественной премии Г.И. Чорос-Гуркина, говорит о своей работе в спектакле.

- Аржан, нет ничего случайного, и получение премии Гуркина – еще одна ступенька признания вашего таланта и профессиональной самоотдачи. Какие чувства испытали, когда Вас премировали?

- Я слышал, что моя кандидатура рассматривается в числе других, но не был уверен, что решение будет принято в мою пользу. Наверное, ожидание успеха все равно было, но узнав о результате, испытал нечто вроде шока. Приятного, но все-таки…

- Роль Гуркина сегодня что для вас? Она остаётся все такой же непростой. Вы меняете отношение к ней?

- Для меня это очень знаковая и значимая роль в творчестве. Режиссерский выбор в свое время пал на меня, и я подошел очень серьезно к этой работе. Ответственность была большая, боялся не оправдать режиссерские и зрительские ожидания, не дотянуть в игре... И если какие-то сомнения рассеиваются с обкаткой работы, то волнение и ответственность остаются всегда.

Прошло много времени с дней премьеры, и мы восстанавливаем этот массовый спектакль сегодня. Есть переживания за «Восхождение…», боязнь, что что-то потеряется. Перед тем, как начать репетиции, мы посмотрели видеозапись пятилетней давности. Я сделал выводы, обратив внимание на какие-то моменты своей игры, которые раньше проходили мимо моего внимания. Есть ощущение, что так, как было раньше, уже не получится – спектакль будет другой.

- Переживать эту историю, этот сюжет вам тяжело или… привычно?

- Нет, привыкнуть невозможно, и эмоциональность часто берет верх. Даже во время игры на репетициях в каких-то эпизодах бывают моменты, когда сложно ее сдержать, хотя по сюжету это необходимо. Так или иначе – актер живет своим образом, и я стараюсь как можно искреннее пронести в работе главную идею, мысль. Сколько бы раз ни выходил в этой роли на сцену, внутренне захлестывают переживания. Перечитывал пьесу, и какие-то открытия в этом процессе снова произошли. Я их, конечно же, отметил для своей игры.

- Расскажите о вашей поездке в Санкт-Петербург в конце прошлого года…

- Мы ездили туда с Эмилем Колбиным, моим коллегой, с целью повышения квалификации. Было предложено обучение по системе В.Мейерхольда и М.Чехова. Для нас это было очень интересно, особенно если учитывать, что мы выпускники Щепкинского училища. Мы читали и слышали об этой системе, и было очень интересно хотя бы ненадолго погрузиться в новое. Обучение проходило в Санкт-Петербургской Академии театрального искусства (бывший ЛГИТМиК). Курсы шли неделю, и все очень понравилось. Оставалось только пожалеть, что семь дней пролетели мгновенно. Времени на экскурсии не хватило, так как занимались с утра до вечера.

Подход актера к роли, к использованию своего физического аппарата по системе Мейерхольда и Чехова очень отличается от той школы, которую получали мы. Если у нас движение идет от внутренних переживаний – к телу, то в «биомеханике» Мейерхольда, наоборот, делается акцент на обратной связи – от тела к психике. На эти курсы приходили и люди, не имеющие отношения к театру. Приезжали со всей России и из-за рубежа.

Конечно, посещать такие курсы, встряхиваться от рутины – очень полезно. Мы пообщались в Питере со своими коллегами, с режиссерами, преподавателями. Оставались после тренингов и разговаривали. Было интересно, как и чем живут в других театрах. По разговорам стало понятно, что в других регионах протекает более активная и насыщенная театральная жизнь. Обидно, что наш театр «варится в своем соку», никуда не выезжает. Нашим актерам, режиссерам, специалистам технического состава не помешали бы интересные обучающие курсы. Увы, о том, что происходит где-то, мы узнаем из интернета, а не по собственному опыту. Например, о том, что в Туве в октябре проходил театральный фестиваль, мы узнали таким же образом и повезли туда наш спектакль «Что случилось в зоопарке» по Э.Олби, поставленный Иваном Кукуевым.

- Очень жаль, что мы давно не видели эту интересную работу, а ведь на фестивале ее оценили высоко…

- Эта постановка – что-то вроде эксперимента. Было приятно, что в Кызыле мы заняли с ней второе место, хотя в кулуарах фестиваля говорили, что она, в принципе, лидировала. Иван Кукуев как режиссер нашел неординарный подход к теме пьесы, и это было, конечно же, отмечено профессиональным жюри.

- Вы, работая в паре в Виталием Перчиком, нашли свои актерские приемы, и отлично нашли! Что эта роль для вас?

- Этому предшествовал поиск характера и самой сущности образа – Джерри очень непростой герой, и надо было понять его мотивы. Были споры и несогласия, и, в конце концов, мы все пришли к какому-то единому стержню. Это был неспешный процесс, и сама роль для меня оказалась сложной – уж очень она отличается от тех ролей, что приходилось играть прежде. Нужно было «вывернуть наизнанку» себя самого, поняв взгляд Джерри на мир. Проще играть возвышенные темы. Однако все сложилось, пришло само собой в процессе творческого движения. Я получаю огромнейшее удовольствие от этой роли. Очень рад, что моим партнером является Виталий Валентинович Перчик. Спектакль удался, и то, как его оценили вне республики, – для нас убедительно.

- К какой из своих ролей вы сегодня вернулись бы с большим желанием?

- Хотел бы вновь сыграть Герострата в спектакле «Забыть Герострата», которую когда-то поставил Амаду Мамадаков. Сегодня бы эту роль по-другому сыграл. Хочется, чтобы спектакль был восстановлен, и это нетрудно сделать нам собственными актерскими силами. Спектакль наигран, обкатан, обжит. Он будет звучать по-другому, ведь столько времени прошло, но, уверен, это будет все так же интересно зрителю.

- Аржан, у вас прекрасная пластика. Вы что-то делаете специально для поддержания формы?

- Честно говоря, нет. Ничем специально я не занимаюсь. Тут, видимо, работает моя природа. Она же подсказывает решения пластики на сцене. Я наблюдателен в отношении людей, бывает, что-то копирую, а потом использую в работе.

- Вы – податливый материал для режиссеров?

- Избитая фраза есть, что актер – пластилин, и из него можно лепить. Бывают такие моменты, когда ты ощущаешь некое несоответствие режиссерской трактовки и своего видения, и если чего-то не изменишь в мизансцене, то будешь врать – жестами, интонациями, всей игрой. Чтобы предотвратить эту неправду, нужно обязательно сказать режиссеру о своих ощущениях, вызывающих неудобство и несогласие.

Режиссеры разные. Есть диктаторы, настаивающие на своем, загоняющие в рамки. Иногда что-то начинаешь доказывать, и это переходит в дискуссию – вплоть до остановки репетиции. Но в основном стараешься добиваться своего. Режиссер Андрей Савич Борисов остался для меня тайной, но так хотелось бы ещё поработать с ним. Его удивительная способность видеть перспективу, объемный взгляд на театр и жизнь невольно подчиняют. Само его присутствие рядом с нами имело огромное значение. Всё, что он говорил нам на репетициях «Восхождения…», я старался впитать, вложить себе в душу… Хотелось бы надеяться, что этот режиссер когда-нибудь еще будет сотрудничать с нашим театром.