На сцене сельского театра дураки кололи чурки

«Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?» Именно эти строки неистового Виссариона Белинского приходят на ум, когда речь заходит о театре. «О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли, освобождаетесь от житейских отношений!..» Но можно ли после возвышенных слов критика сравнивать сцену, на которой выступают профессионалы, и ту, на которой играют любители? Можно, заверяю вас!

Каждый человек, увлеченный искусством перевоплощения, надеется, что его появление на публике должно оказывать какое-то благородное воздействие. Каждый самодеятельный актер мечтает стать самым настоящим мастером слова, чтобы поразить зрителя в самую точку чувствительного сердца. Не всякому это удается, не все постановки сразу принимаются публикой. А некоторые зрители и вовсе встречают в штыки попытки режиссера найти подход к ним и донести свою особенную мысль о добре и зле.

Кого бы ни играли на сцене самодеятельные или профессиональные артисты, они играют наше общество, выражают его мысли и чаяния. От общества, от его проблем театр не может уйти, даже представляя пьесу Шекспира или Бомарше. Театр – отражение действительности. Увеличительное стекло, в которое мы можем наблюдать все пороки и недостатки нынешнего поколения. И надежда на то, что пьеса, показанная на сцене, создаст предпосылки для исправления, для движения в сторону улучшения и появления всё большего числа добрых и умных людей.



Так получилось, что в ноябре мне удалось побывать в двух томских театрах. Посмотреть два совершенно разных спектакля. Игра актеров, декорации, режиссура — всё, мне казалось, на самом высоком уровне. К тому же сам город, объятый снегом, его тротуары, заполненные молодыми людьми, спешащими по своим делам, освещенный яркими фонарями, несмотря на зимнюю стужу, казался уютным и добрым. И всё потому, что мне посчастливилось на короткий промежуток времени стать театралом.

К тому же Томский ТЮЗ располагается в старом здании, где бывал еще великий Антон Чехов, впоследствии написавший несколько пьес, до сих пор идущих на сценах многочисленных театрах. Его «Вишневый сад», «Дядя Ваня», «Чайка» уже сотню лет будоражат умы современников и вызывают споры в театральной среде. Его произведения для тех, кто думает, кто ищет, кто влюблен и готов разочароваться.

И все эти мысли пронеслись в голове после просмотра пьесы «Корни» по мотивам рассказа Геннадия Немчинова «Колка дров: двое умных и двое дураков», поставленной на сцене Чемальского Дома культуры. Режиссер народного театра - Яна Шахова из села Узнезя. Сам рассказ совсем короткий, не претендующий на изысканность и какое-то особенное художественное изображение нашей жизни. Всё, как всегда. Как когда-то говорил Виктор Черномырдин: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Но к спектаклю это, конечно же, не относится.

Создать из коротенького рассказика целую пьесу — дело архисложное! Получилось ли у Яны Шаховой? Может быть, я не могу точно судить, поскольку сам спектакль не произвел ошеломительного впечатления, не увел в дебри сюжета, не увлек и не заставил тут же по ходу пьесы о чем-нибудь поразмышлять. Но затем, по прошествии времени, когда все детали улеглись в голове, сам собой начался процесс понимания и опознавания произведенного впечатления.

Да, актеры старались и даже очень! Я допускаю возможность, что спектакль мог быть хуже, но исключаю такую вероятность. Публика? Пожалуй, она, как мне кажется, осталась в некотором недоумении, судя по тому, как после спектакля выступила председатель районного Совета ветеранов Светлана Митькина, сказавшая, что смотрела представление уже второй раз и, наконец, поняла, о чем шла речь в пьесе. А те, кто смотрел пьесу в первый раз? Наша публика слишком взыскательна? Или же сама пьеса невзыскательна для публики? Или, может, проще довести пьесу до уровня взыскательной публики?

  

Ататолий Мачиешан (на снимке слева) играет в этом спектакле одну из ролей, и вот его взгляд на проблему взаимоотношений между зрителями и теми, кто выходит на сцену.  «Есть устойчивое словосочетание — на потребу публике. Театры начала 90-х вытащили на свои сцены очень много грязи, секса, шуток ниже пояса, чтобы быть «потребными», а стали непотребством. Но театр — не совсем отражение жизни; это отражение будущего. Стали ставить доброе — и народ стал добрее, будем ставить мудрое — станем все немножко мудрее.

Почему один известнейший в мире парень лет тридцати трех, кажется, отвечал на вопросы притчами? Почему не давал чётких военных инструкций? Может, хотел вовлечь в процесс понимания, осмысления, сотворчества? Заворожиться действом с первой ноты, а понять только в конце – да, чёрт побери, если хочешь всего простого и понятного, к твоим услугам ComedyClub, Уральские пельмени, Петросян... Не говорю, что они «плохи» — нет, они понятны с первого слова. А вот Чехов тем и хорош, что имеет два, три смысловых поля, его язык нужно научиться понимать. Это работа над собой, это трудный рост, не всегда приятный. Ну, так театр — это ж не массажный салон, где вам точно приятное сделают...»

— Как же быть: «подняться до уровня чемальской публики»? или опуститься до уровня столичной? Я бы предпочел второе… - таким оказалось мнение Анатолия, и с ним трудно не согласиться.

Над этой проблемой никто не думал, но, надеюсь, режиссер поймет, что это вовсе не критика его сложнейшей работы с самодеятельными актерами, а лишь предложение в последующих представлениях выйти на другой уровень. Чуть повыше, чуть больше слов, чуть больше выразительных сцен, чуть больше фантазии.

Зрители должны понимать мысль режиссера с первого слова, с первой сцены. Они должны заворожиться движениями актеров, чтобы затем доосознать происходящее. Нельзя, наверное, тянуть кобылу за хвост в течение всего спектакля, чтобы только в конце действия наступало прозрение у зрителя. Ведь он тоже полноценный участник художественного события. И если не появляется этой тонкой ниточки, связующей сцену и зрительный зал — дело швах!



Раньше театр был «самовластный властелин наших чувств, готовый во всякое время и при всяких обстоятельствах возбуждать и волновать их, как воздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии…»  Являет ли сегодня театр своим зрителям такие же волнения, как об этом почти две сотни лет назад писал В.Белинский? Нет! Каких-то тридцать-сорок лет назад всё было по-другому…

В советское время в театр ходили, чтобы ощутить свободу слова, «эзопов язык», дерзкую тайнопись, понятную публике, завораживающую, зовущую в будущее. Сегодня суровая действительность разрушает наше сознание до мелких монет, звенящих в карманах бытия и вопрошающих о былой справедливости. Кто-то скажет, что эти самые мелкие монеты звенели в каждом кармане советского человека, унижая его достоинство и жизнь. Другие скажут: зато была справедливость, оттененная для более яркого восприятия отдельными спекулянтами, которых всё же ловили и отправляли «туда, где пасутся олени». А ныне? Что мы видим сегодня?

«Колка дров — двое умных и двое дураков», короткий рассказ Геннадия Немчинова, взятый за основу для пьесы, в общем-то о жизни простых людей. «К матери, все позабывшей от склероза и старости, умирающей и все не умиравшей, приехали обе дочери, старшая и младшая, одна из дальнего города, вторая из ближнего. Старшая была учительница, младшая — медсестра, но это не помешало им в первый же вечер подраться».

После драки, поплакав, сестры решают в первую очередь наколоть матери дров на зиму. Но сил у женщин нет. Автор упоминает о том, что есть у них мужья, и есть дети, но это и не так важно, наверное. Женщин полностью задавила обыденность существования.

Соседка, умудренная опытом, советует им обратиться в местный дурдом: «Ну и вот, дуйте туда и попросите двоих дураков в помощь, их дают, лишь бы кормили. Дня за три вам всё и своротят, они, дурачки-то, ничего ребята, только знай, подгоняй их пуще, а то разомлеют, всё забудут, и тогда чего от них ждать...»

Сестры, не общаясь годами, с большим трудом, но начинают проникаться друг к другу по-родственному. Решили сходить к белому ручью, о котором помнили с самого детства.  Но прошлое не возвращается в первозданном виде. Оно искорежено машинами, дорога вся в грязи, им тошно от увиденного. «До того это было что-то безысxодно-противное, отчаянно вместе с тем тоскливое». Женщины возвращаются к дому матери и слышат, как во дворе колют дрова.

Это два дурака. Работают споро. Сестры бросаются помогать. «Еще через несколько минут двое умных и двое дураков дружно работали рядом: дураки кололи, умные складывали поленницу. И не было сейчас на свете, кажется, лучшей картины, если бы не голос матери: «Доченьки, не покидайте меня, не уезжайте, доченьки!»

Кто-то скажет, что это типичная ситуация, кто-то засомневается. Чего только не происходит в нашей необъятной стране... Сегодня – наше общество расколотое и разобщенное. Одни имеют всё, другие — ничего. У одних матери владеют квартирами в сотни миллионов рублей, так как им надо скрыть от общественности свои огромные доходы — другие не могут наскрести несколько тысяч рублей на лекарства для своих родных и близких.

А еще совсем недавно… Кажется, сколько прошло лет, чтобы всё было поставлено с ног на голову! Каждый теперь сам за себя. Отвернувшись от голодных глаз, пожирают красную икру с маслом и запивают коньяком. Нет среди наших богатых по-настоящему добрых и честных людей. Или они есть, но так мало…



Народный театр «Гамаюн» Чемальского района! Как мы должны быть благодарны его режиссеру Яне Шаховой, самодеятельным артистам за то, что они бередят наши души, взывают к добру и высокому искусству! Их имена уже сегодня можно вписывать в историю всей республики, чтобы потомки помнили тех, кто, не считаясь с личным временем, вопреки убивающему житейскому быту, смиренно несут нам добро.

Алина Токарева, Николай Параев, Андрей Галкин, Ольга Некрасова, Анатолий и Татьяна Мачиешан — это те, кто участвовал в сценических действиях, и, преодолевая свой страх и стеснительность, доносили до зрителя мысль режиссера. За всю историю существования театра «Гамаюн» на его сцене играли, наверное, сотни актеров-любителей. И сегодня режиссер Яна Шахова, несмотря на всевозможные препятствия и непонимание районного руководства, как нам кажется, продолжает создавать спектакли и радовать сельчан театральными постановками.

К тексту рассказа Немчинова актеры относятся как к основе, на которой они уже сами добавляют нужные слова и целые монологи. В рассказе их нет и в помине. Достигают ли они поставленных целей? Видимо, да. Так и должно быть! Монолог о любви Андрея Галкина, играющего одного из «дураков», не выпадает из сюжета пьесы, а лишь дополняет, оттеняет всю пьесу необычным — тем, что и не предполагалось услышать от героя пьесы. Но в жизни всё бывает, всякое случается. Все мы немного «шизофреники». Каждый по-своему…

Спектакль шел всего второй раз. Актеры, видимо, еще не полностью вошли в свои роли. Для полного погружения в роль, видимо, требуется больше времени, больше спектаклей. И тут встает другая проблема, связанная с тем, что самодеятельных артистов государству необходимо поддерживать. Да, они люди, и ничто человеческое им не чуждо… Те мизерные средства, сегодня выделяемые на оплату труда режиссера народного театра «Гамаюн», не соответствуют грандиозности стоящих перед ним задач. Самодеятельные артисты за счет своих средств добираются до места, где проходят репетиции. Когда же наши руководители начнут понимать, что театральному искусству тоже требуется помощь? И если она придёт, то театральная жизнь начнется и в наших муниципалитетах, делая жизнь людей лучше.  

На фотографиях автора – сцены из нового спектакля Яны Шаховой и двух других ее постановок.