Дивная музыка Ойдупаа из железной клетки

О тувинском музыкальном революционере Владимире Ойдупаа Оюн

— Но ведь Ойдупаа – это же… Он беззащитен перед мнением людей. Что он скажет? Он ничего уже и не скажет. Вот он пел: «Во весь голос, во всю Вселенную, прославляю имя твое, Отец мой Небесный… В тюрьмах и лагерях, через кассетные магнитофоны…» Это он в девяносто восьмом на кемеровской зоне так спел, да?

Роман вытащил из кармана зеленую банку «Туборга».

— Эй! Ты хоть постарайся, если писать про него будешь – напиши как про человека, то есть как про музыканта… А не как про маньяка, - серьезным голосом сказал мне Роман Кривушин, новосибский киберпанковский писатель (эмигрировавший, зачем-то, в Казахстан).

Разговор был давно, лет десять назад — но я так ничего и не написал с тех пор про Ойдупаа. Песню считать не будем — она была написана раньше, в две тысячи шестом.
Короче, событийные потоки не так текли, видимо, очерк про Ойдупаа не писался.

Рома — он «как бы из тусовки» Прилепина—Сенчина—Минаева, но толку ему с этого практически нет. Хотя по степени таланта — он весьма, весьма. Я бы на месте этого коллективного Сенчина просто платил Роме стипендию на мелкие нужды. Даже десять тысяч в месяц были бы для него серьезнейшим подспорьем в северо-казахстанских степях. Но прилепины платить не хотят. Жаль, такой интересный «русский мир» пропадает.

Впрочем, басистка «Гражданской Обороны», Наталья, отметила как-то недавно:
— А чему тут удивляться? Это же Рома. Что там могло хорошего выйти?

Она имела в виду судьбу своей подруги Иринапи, Роминой жены.

— А ведь Ира такая позитивная была когда-то, - вздохнула Наталья.
Да, была.

*   *   *

Музыка Владимира Ойдупаа часто звучала в квартире Иры и Ромы на метро «Студенческая». Рома подсадил на неё не только ближайшее окружение, но и далеких американских фрэндов. Недавно вот видел амерский фильм про ихние тюрьмы — и саундтреком звучал Ойдупаа.

(Режиссером фильма был кливлендский приятель Ромы. Про него обязательно надо написать отдельный рассказ (английская спецшкола, русский в «УзбекистОне», работа на американской военной базе, побег в США на борту грузового самолета, отсидки в штатовской иммиграционной тюрьме и т.п., и т.п.))



1.

Так вот. Недавно начал делать звук к наброску одной песни, и почему-то ушел мысленно в дефолтный 1998-й. То ли песня такая, то ли время по спирали крутанулось на соответствующий оборот. «Мухажук и все дела». И:

Концерт группы «Крематорий», в «Авроре», 1998, мы перед ними выступаем, на «разогреве». У меня мой полугодовалый сын на руках, в пеленках, оставить было не с кем. Вокалист «Крематория», Григорян, держит маленького Андрея во время нашего саунд-чека и потом во время нашего выступления - на ручках, нянчит. Умилительно.

Андрея потом через десять лет спрашиваю: ну прикольно же? «Мусорный ветер, дым из трубы, плач природы, смех сатаны» — и вот он тебя на ручках держал маленького, такой значимый чел. Десятилетний Андрей мне хмуро объяснил, что я устаревший тип, и «щас «Крематорий» не слишком интересен» в их кругах. По-моему, тогда они слушали Фифтицент и Ака-сорок семь. Сейчас из «старья» они могут послушать The Doors, но уж точно не «Крематорий».

Эх, ну бл… Как вот оно так? Ну да ладно, мы же вроде про дефолт.

«Молодые львы» уже и представить себе не могут, что это за глобальная шняга была — дефолт девяносто восьмого. Большинство народонаселения тогда угорело на бабки. Некоторые, наоборот, сильно приподнялись. (Мой приятель Х. приподнял тогда несколько лимонов баксов, но секретом со мной делиться отказался;  нет, не отказался даже, а пояснил, что в нынешних реалиях «всё это уже не имеет практического применения»).

Но нет, на самом деле мы же щас не про дефолт. Просто про тот год. Именно тогда я и познакомился с грустной звуковой вязью Ойдупаа.

*   *   *

После концерта жена с института пришла, Андрея взяла, а я пошёл... ну типа расслабиться.

Героин я не употреблял, поэтому пришлось взять чекушку и от метро спускаться к реке, где милый смешанный лес и вообще – другой мир. (Там даже деревенька старинная была в то время, старше самого Нска). Пройдя наши коттеджи и спускаясь все ниже по довольно крутому склону, я услышал вдруг протяжную тувинскую песню.

Послышалось, сначала подумал я. Но песня с каждым шагом становилась отчетливей, и, в конце концов, я оказался на скалистом пятачке, посреди которого горел костер, и десять или двадцать тувинцев пели и слушали свои песни. Я с некоторым удивлением поздоровался и, немного зная тувинский по работе, поговорил с ними на их языке. Посидели, выпили чуток водки, поиграли на гитаре.

Вот после этого у меня и появился диск Ойдупаа DIVINE MUSIC FROM A JAIL, с азиатским арестантом в тюремной ушанке на черно-белой обложке.

Продюсер диска – начальник Кемеровской зоны.



2.

— Тебя виртуальными камнями закидают, если ты про Ойдупаа статью напишешь, - сказал мне Снежный Барс.
— Но вот ты-то сейчас его в тачке слушаешь. И не только сейчас!
— Эээ… Тут другое. Мне можно. А простым людям его слушать не положено. Маньяк, педофил, тема закрыта. Как там во Владивостоке ваши русские говорят? «Темы нет».
— Что стоишь, качаясь, тонкая рябина? - спросил из колонок Ойдупаа.
— Некоторые тувинцы русские народные песни только по исполнению Ойдупаа и знают. И от этого думают, что русские тоже каргыраа поют, - засмеялся Снежный Барс.
— А ты про него подробности какие-нибудь знаешь?
— Не, - покачал головой Снежный Барс. - Знаю только, что он насильник, педофил. Отсидел 34 года вроде. В общей сложности. Но… Как там он говорил? «Благодаря зоне я и отточил своё мастерство, никто повторить не сможет».
— Мне в интернете про него такое скидывали… Типа он мог сделать сольный концерт с баяном на стадионе, и всегда набирался полный стадион женщин. Женщины его очень любили, была в нем какая-то магия для них. И потом уже он выбирал из этих поклонниц свою жертву и насиловал.
— Да, примерно так и было, - кивнул Снежный Барс.
Потом он серьезно добавил:
— Divine Music – это не лучшие его записи. Найди и послушай записи девяностого года. Вот это – да! Тоже на зоне записывал. Но там – сила. Продюсер другой был.



3.

Слушая Ойдупаа в девяностых и даже нулевых, я ничего не знал о его биографии. Знал, что он с Запада Тувы, из сильного района — и всё. В 2006-м я приехал на тувинский буддистский рок-фестиваль, выступать с шаманкой Ай-Чурек Оюн. Этот фестиваль каждый год проходит в родном городе Шойгу, Чадане (не благодаря Шойгу, просто проходит).

На фестивале мы и познакомились с Ойдупаа, сыграли с ним песню (я играл на хомузе). Моя скрипачка сказала тогда:
— Мне почему-то страшно рядом с ним.
— Не парься, пока ты в Туве – я твою безопасность обеспечу, - отмахнулся я от её женских подозрений.

Потом мы немного узнали от Ай-Чурек, кто он и что он, и в том же году в Новосибирске сделали на сюжет его биографии небольшую песню. Набросок со скрипкой записали в Кобра-Мьюзик, (небоскребчик на Ленина), а полную версию несколько раз исполняли в клубе «Труба» (Алик, хозяин клуба, был раньше трубачом шнуровской группы «Ленинград», поэтому и «Труба»).
(Чаданский же рок-фестиваль – это отдельная большая и интересная тема. Но не буду здесь его описывать. «Люди приезжают на фестиваль послушать странную музыку и покурить лучший в мире тувинский гашиш»).

Помню одно выступление в «Трубе». Мы сыграли песню про Ойдупаа, к нам подошел русский парень менеджерского вида. Он был заметно пьян. В руке парень держал большую пиалу с какой-то коричневой жидкостью.
— Я сам из Казахстана родом, - сказал он. – Спасибо, что вы такие песни играете. Горловое пение и всё такое… Я родину вспомнил. А это – коньяк тебе.
Он протянул мне пиалу, и дальше концерт пошел как-то веселее.

Песню же мы пели примерно такую:

Всю жизнь по тюрьмам и лагерям, а в сердце поёт Бай-Тайга.
Вот твои руки взяли баян — и в сердце поёт Хайыракан.
И я иногда забываю, что я совсем из другой страны,
И песни твои пою для друзей и вижу про Хемчик сны.
Тебя называют «презренный маньяк», но музыка — в вечность ушла.
Господь сожалеет в своих небесах, что он устроил всё так.



4.

Ойдупаа придумал свой собственный стиль горлового пения, «ойдупанын каргыраазы». Впервые за столетия. То есть для тувинской музыки — это революционер, превосходящий даже Летова и Цоя для русской музыкальной культуры. Незадолго до смерти он выступал в популярной федеральной передаче «Минута славы». Известные ведущие (не буду перечислять их имена, можете глянуть этот отвратительный ролик в инете) всячески насмехались и издевались над пожилым музыкантом. Им казались смешными звуки, издаваемые им во время пения. Каргыраа их насмешило.

Ихний косорукий звукорежиссёр не смог отстроить канал микрофона под горловое пение, в итоге всё выглядело, будто пришел старый дурак с баяном и начал чего-то там скрипеть на всю Россию.

Между тем, это был не просто потешный старичок. Это был тувинский Астор Пьяцолла.
Допеть ему не дали, со смехом выключили.
П..ц, «деятели культуры», ага.
Это и было последним значимым выступлением тувинского музыкального революционера.

*   *   *

Он, конечно, не Мэнсон, убивший жену Полански. Но педофил, насильник — тут уж ничего не скажешь. Как написал мне кто-то из тувинцев – «его родственники сами должны были устранить проблему».

Однако музыка его уже попала в нашу сиюминутную человеческую вечность. И, как пел Ойдупаа:

— Там, где звучит каргыраа – там не ссорятся муж и жена. Там, где звучит каргыраа – там нет падежа скота. Там, где звучит каргыраа — там присутствует Дух Божий.

Февраль, 2020.



*   *   *

P.S.  Пишешь — а вокруг тебя ворох видений и воспоминаний. Прочитав текст, я вспомнил вдруг про Горный Алтай.  Тува и Алтай разделены мощным горным хребтом, но народы там близкие. Ну, примерно как русские и украинцы.

И вот. У меня в Нске была проблемная клиентка, банкирша. Обычный коучинг ей не вкатывал, там были серьезные гуси и тараканы. Я ей говорю:
— Что ж, поехали тогда на Алтай, недельку поживешь в юрте, переключишься.

Я позвонил главе района (полуказахский Кош-Агач, что на границе с Монголией), и тот любезно выстроил нам пребывание в юрте с приличными чабанами.
Мы с  моей супругой и клиенткой отправились из Нска на самый юг Сибири. «К югу от границы, на запад от Солнца», как писал Харуки.
Я абсолютно не помню, что делала клиентка все эти дни. Не помнит и моя жена, которую я сегодня об этом расспросил.
Помним же мы совсем другое. Высокогорные ледниковые болота на пути в юрту, меланхоличного казаха за рулём, милого алтайского мальчика лет семи, который всё пытался и пытался оседлать белую козу… (в итоге оседлал).
Мальчик совсем не говорил по-русски, и даже некоторых привычных русскому уху звуков он произнести не мог. Например, вместо «кофе» он говорил «копье».
Хозяева юрты, уже довольно пожилые солидные люди, по-русски немного говорили. Но оказалось проще общаться на тувинском, который я, судя по всему, знал лучше, чем они — русский.

— Тувинцев мы боимся, - сказала хозяйка юрты. – Они бандиты, угоняют у нас скот.

Я вспомнил свою подругу-кайгалку из соседнего с Алтаем тувинского района. Она как раз специализировалась на угоне скота у алтайцев. Вспомнил – и промолчал.

— Но зато тувинцы хорошие шаманы. И красиво поют, - добавила хозяйка, а хозяин чему-то усмехнулся. – А ты тувинские песни знаешь?

Я согласно кивнул, и из сундука, который в Туве называется аптара (как на Алтае – не знаю) хозяин извлек неплохую акустическую гитару.
Я сначала завис, а потом на автомате запел песню Ойдупаа:

— Уран шеве-е-ер бодун чанныг… Уруглар-ла ковей…
(Очень примерно: в мире куча таких искусных девушек с простым, хорошим характером, но…)

Хозяева юрты дослушали песню и прослезились.
Алтайский мальчик потянул меня за рукав, говоря по-алтайски:
— Дядя! Сфотай, как я на козе езжу.

*   *   *

Йоована, ну что я тут рассказываю? Вы просто включите в каком-нибудь ютубе кемеровский альбом Ойдупаа, Divine Music From A Jail.

Фото: YouTube, «Центр Азии», архивы друзей, А.Дмитриев («Актал»).