Алтайский сюжет Телониуса Монка

На концерте певицы Ольги Пирагс и пианиста Игоря Дмитриева

Если представить нашу жизнь как череду самых неожиданных совпадений, то чего будет больше в этих совпадениях — хаоса, беспорядка, или всё же наоборот — в них будет открываться внутренней логики и порядка гораздо больше, чем мы могли себе представить? В джазе, единственном из всех искусств, построенном на импровизации, сам Бог велел искать случайности и совпадения в каждом концерте и даже, может быть, в исполнении каждой вещи. И так уж случилось, что лучшей из всех вещей, услышанных во время июньского концерта пианиста Игоря Дмитриева и солистки Ольги Пирагс, известной по фильму «Мы из джаза» (её голос звучит там за кадром), стала композиция «Round Midnight», которую впервые я услышал здесь, в Горно-Алтайске.

Это было беззаботное студенческое время, я приехал сюда на практику и впервые услышал настоящий джаз после знакомства с Анатолием Косинцевым и Юрием Техтиековым. Середину 70-х теперь уже прошлого века захлестнула мощная волна рока, и молодёжь с упоением слушала тогда «Pink Floyd», «Eagles», «Led Zeppelin», «Doors», «T.Rex», «The Who», не говоря о «Beatles» или «Rolling Stones». В то время считалось, если человек не слышал «Лестницу в небо» или «Дитя во Вселенной» или, к примеру, не ходил на фильм «О, счастливчик!» — то говорить с ним в общем-то не о чём.

И вот я встретил людей, которые демонстративно сторонились этой рок-моды, оставаясь в лучшем, как им казалось, из всех времён — хрущёвском, которое открыло мир джаза и которое ушло сразу, как только налетела рок-культура. Я помню, как Анатолий Косинцев впервые достал при мне набор своих «пластов», и среди них был тот самый — с Майлзом Дэвисом на обложке. Белый смокинг, небрежно накинутый на голое чёрное тело — в этом был весь трубач, имя которого в мире джаза больше, чем Моцарт для поклонников классики.

Нельзя сказать, что в студенческих общагах на катушках магнитофонов крутился тогда один только рок-н-ролл. Бывали, ясен пень, и какие-то джазовые вещи, но они, как выразилась известная поэтесса, проходили «как-то пунктиром». Для общего развития мы запоминали, конечно, такие имена, как Эллингтон или Утёсов. Но что эти имена? Пустой звук, если ты этим не живёшь. Не могу точно сказать, горно-алтайский дождь был тому причиной, или первая поездка в горы, или, может, что-то не ладилось с первыми публикациями в газете, но самая первая вещь, которую я услышал в исполнении Майлза Дэвиса, как-то сразу и насовсем увела меня из прежнего круга любителей рока. Это была композиция «Round Midnight».

К концу практики из рассказов Анатолия я уже знал, что у них с Юрием Техтиековым — самая богатая коллекция записей, и такой нет ни у кого «даже в Барнауле». Они рассказывали, как украдкой слушали «вражьи голоса», и под музыку Монка, Колтрейна, Эванса, других звёзд джаза я запоминал разные истории из их жизни, и, например, вот одна из них. Будучи только исполнителем этой вещи, Майлз Дэвис однажды играл вместе с автором «Round Midnight» Телониусом Монком, и сразу после концерта они вдрызг разругались.

Они возвращались с концерта, и по дороге Монк с раздражением спросил трубача, почему он играл так безобразно. Тот удивился: публика была в восторге — а разве люди стали бы так бить в ладоши, если б это была безобразная игра? Монк попросил остановить машину, и перед тем, как хлопнуть дверцей, он сказал: никогда не играй так, чтобы нравиться публике. Его считали странным — автора бессмертного шедевра, написанного в 1944 году. Его манера игры на рояле считалась настолько неповторимой, особенно при исполнении «Round Midnight», что ни один из джазовых пианистов даже не пытался его повторить, тем более, никому даже в голову не приходило в порыве вдохновения бить локтем по клавишам, как это делал великий Сфир.



«Round Midnight», став бессмертным хитом и джазовым стандартом, в восприятии слушателей часто сливается с именем того или иного исполнителя. Для кого-то это Элла Фитцджеральд (1961), а другому ближе русский вариант этой же вещи под названием «Около полуночи». После практики в Горно-Алтайске я услышал, кстати говоря, эту вещь в Питере в исполнении ансамбля Олега Куценко, и до сих пор этот вариант нравится мне больше других. "Живьём" на YouTube его, к сожалению, нет, но его «Round Midnight» звучит на той же самой пластинке, обложка с которой представлена на YouTube. И не знаю, у кого как, а у меня студенчество заканчивалось на рубеже 70-80-х как раз с этой вещью в головокружительной импровизации Олега Куценко.

Ольга Пирагс, открывая свой концерт в Горно-Алтайске в дуэте с пианистом Игорем Дмитриевым, сказала о том, что давно мечтала приехать в город детства своей матери. По её воспоминаниям, дед Ольги во время столыпинских реформ переселился из Латвии на юг Красноярского края. Это было где-то около 1910 года, когда Билл Джонсон — новоорлеанский контрабасист, известный по тому времени исполнитель на банджо и гитаре — переселился на запад, в Калифорнию, чтобы организовать там первый рег-бэнд. Вроде бы странное совпадение из области параллельных миров, которым не дано никогда пересечься. Но это лишь на первый взгляд.

Если вспомнить 1918 год, когда Луи Армстронг, забросив тяжкий физический труд, стал петь и играть на речных пароходах, прославляя родную Миссисипи, другой дед Ольги Пирагс оказался среди «латышских стрелков» и, по семейным легендам, он служил чуть ли не у Будённого. Его занесло на Кубань, и там он встретил озорную казачку, у которой отец великолепно пел в церковном хоре, будучи дьяконом. И где-то в те же годы, только на другом краю земли, едва появившись, тут же прочно вошло в обиход новомодное слово jazz. И пока дед Пирагс строил новую жизнь на Кубани, в тогдашнюю Ойрот-Туру переехала семья Ольгиной бабушки.

Потом был 1937 год с его знаменитым майским концертом Бенни Гудмена и Чика Уэбба, которые сошлись в «музыкальной битве века» в гарлемском танцзале «Савой», и им помогали в этом марафоне четыре тысячи танцоров. Таких событий в истории джаза много, но это совпало по времени с рождением матери Ольги в тогдашней Ойрот-Туре. Время было лихое, шли репрессии, и в Горный Алтай попадали в ссылку многие творческие люди, в том числе музыканты. На концерте Ольга вспоминала о том, что её дед по матери был великолепным пианистом, при этом открыто говорил о себе, что он — убеждённый монархист, за то и сослали.

В годы войны американцы стали нашими союзниками, и снятый в 1941 году фильм «Серенада солнечной долины» дошёл до Ойрот-Туры. И, наверное, если бы были тогда транзисторы, то «Round Midnight» Телониуса Монка услышали бы в горах Алтая уже в 1944 году — во всяком случае, среди ссыльных из Ленинграда был уже тогда хорошо известен фортепианный джаз, но, правда, дед Ольги строго следовал лучшим классическим образцам, не признавая «музыку для спинного мозга».

В старой Ойрот-Туре. Центр тогдашней столицы автономной области - здание краеведческого музея

Послевоенное время складывалось для Сибири нелегко, и так случилось, что вначале тётка Ольги, а потом и её мать оказались на исторической родине — в Латвии. И там же стал жить один из сыновей латышского стрелка Пирагса, внук церковного певчего — будущий отец Ольги. Они встретились, и одним из первых фильмов, который их соединил, стал, конечно же, бессмертный шедевр «В джазе только девушки». Это была вторая половина 50-х, то самое время, когда на всех танцплощадках — от Риги до Горно-Алтайска и дальше — лихо отплясывали чарльстон и буги-вуги, в годы сталинских репрессий молодым было не до этого, и такова уж ирония судьбы, что сын будённовского героя Пирагса стал «стилягой» и непревзойдённым танцором.

В эпоху джаза, в самый её расцвет, в Риге родилась будущая певица Ольга Пирагс, и та музыка, которую она слушала в детстве, стала её судьбой. По собственным её словам, которые услышал Игорь Дмитриев по пути на концерт в Новокузнецк, петь она стала «едва ли не раньше, чем стала ходить». Понятно, что родители решили отдать её в музыкальную школу, и там она впервые услышала Барбру Стрейзанд с её «Hello, Dolly!» — вещь, без которой позже не проходил ни один из её концертов.

С её слов, самым строгим судьёй всегда был для неё дедушка — тот, который играл в Горно-Алтайске на фортепьяно. В отличие от родителей, сумевших с детских лет увидеть в музыке её призвание, строгий дед никогда не давал оценок её успехам. И только в 1974 году, когда его внучка Ольга училась уже в Даугавпилском пединституте на музыкально-педагогическом факультете, в очередной раз приехав из Горно-Алтайска, дед послушал её пение и сказал: да, это талант. На пару с бабушкой Вероникой Доминиковной Дановской они оставались живыми легендами Горно-Алтайска. Ольгина бабушка была первым тренером олимпийской чемпионки Евдокии Мекшило и руководила в Горном Алтае спортивным обществом «Спартак». И как знать, может, именно бабушкин характер до сих пор помогает ей оставаться на сцене.

Среди лучших хитов в исполнении Ольги Пирагс — «Любовь настала» Раймонда Паулса. До сих пор идут споры, кто исполняет эту вещь лучше — Роза Рымбаева или певица из Риги, которой в жизни повезло гораздо меньше. Среди комментариев к ролику на YouTube есть и такой: «Пирагс  уникальна! Если бы не бесконечные происки и злодейство Пугачёвой и её группировки, сколько бы таких прекрасных имён было на большой эстраде!» Для кого-то подобные утверждения выглядят небесспорно — что ж, самое время послушать хотя бы одну вещь из репертуара Ольги Пирагс в годы расцвета её творчества. Это «Дождевые кольца» с Раймондом Паулсом, запись с творческого вечера композитора, сделанная в 1982 году: 



А потом случилась «горбостройка», страна распалась, и жизнь сложилась так, что в перестроечные времена ей пришлось уехать со своим «русским репертуаром» в Восточную Сибирь и работать на концертных площадках для людей, которые всегда ценили и понимали джаз. В её активе — больше двух тысяч концертов, которые даны в 1980-1991 годах, из них основная часть — у нас в Сибири. И однажды она приехала в Горно-Алтайск, чтобы побывать там, где когда-то жил и работал её дед, зайти в городской ДК, куда её мама вместе с сестрой по вечерам убегали на танцы. Это была середина 90-х, и то, каким она увидела в тот раз город детства её матери, конечно, не сравнить с тем, как он выглядит теперь.

В этот раз ей казалось, что городской ДК снова окажется таким же ветхим, но он стал на удивление красив, и весь городок преобразился. Выступая на сцене городского ДК, она исполняла вещи, которые были близки её родителям и которые звучали когда-то здесь же, на танцах. Её концерт собрал ценителей и поклонников джаза, и я, например, сидел в зале рядом со старшей сестрой Анатолия Косинцева, которого с нами уже нет. Мы пришли на концерт Ольги Пирагс, не сговариваясь, и привела нас в городской ДК та музыка, которой жил её брат Анатолий.

Впервые услышав в его доме «Round Midnight», я даже не думал, что смогу когда-нибудь услышать эту бессмертную вещь в исполнении женщины, да ещё и на русском языке. В разное время мне приходилось слышать эту вещь в исполнении Эллы Фицджеральд и Кармен Макрэй, но, плохо понимая по-английски, я точно так же плохо понимал «женский вариант» нестареющей композиции Монка. И, если честно, я даже не знал, что в отечественном джазе кроме известного всем названия «Около полуночи» для этой же вещи есть ещё и «Бархат ночи». В одном из своих интервью Ольга Пирагс, говоря о том, как трудно стало ей жить после того, как она потеряла самого близкого ей человека, призналась, что пересилить это горе ей помогло возвращение к джазу после долгого перерыва, и, возможно, её «Бархат ночи» под проникновенный аккомпанемент Игоря Дмитриева — как раз об этом: