Земля и воля

Начало январской (1998 г.) серии интервью А.Кучигашева – здесь и здесь

— Итак, я думаю, что самое время напомнить сейчас о пресловутом диалоге между фермером и журналистом, и почему он вызвал столь неоднозначную реакцию общественности. Я сознательно упускаю все страсти-мордасти о Чечне и прочую чушь, и заранее прошу акцентировать внимание на том принципиальном вопросе, который затерялся. В этом интервью фермер продемонстрировал поистине общероссийскую тягу крестьян к земле. Вопрос о том, кто будет Главой республики — алтаец или русский — меркнет по сравнению с тем, какие фундаментальные и болезненные темы всплывают при обсуждении того, что фермер хочет на собственной земле делать.

Фактически этот крестьянин заявил, что за собственную землю он готов сражаться с оружием в руках, поскольку он понимает: утрата земельного надела, за счет которого худо или бедно существует его семья, равносильно прекращению его рода. С другой стороны, он ощущает давление со стороны администрации Усть-Коксинского района, которая лоббирует интересы мараловодческих хозяйств, перекраивая карту угодий в сторону увеличения доли земель, занятых мараловодами.

Для любого экономически грамотного человека очевидно, что выгодность пантового оленеводства гораздо выше, чем коневодство (что является идеей-фикс этого фермера), следовательно, экономически более сильное хозяйство (мараловодческое) рано или поздно вытеснит его с земли. По простой причине: у нас нет частной собственности на землю, поскольку все сельхозпредприятия в Республике Алтай арендуют её у государства. Что придет в голову фермеру, которого администрация в один момент лишит «его земли» (ставлю в кавычках, поскольку она никому не принадлежит)? Естественно, что его манифест о том, что придется взяться за ружьё, может быть осуществлен в максимально сжатые сроки. И на его месте может оказаться кто угодно — русский, казах, мордвин. То есть я хочу сказать, что в основе конфликта, обнародованного А.Санашкиным, вовсе не национальный, а земельный вопрос.

— Примерно о том же и я писал осенью прошлого года. Но почему-то в коридорах власти никто не захотел посмотреть на проблему более "приземленно". Правда, мне показалось (уже после выборов), что в Курунде был только частный случай...

— Ничего подобного. В Турачакском районе в борьбе за мандат депутата Эль Курултая встретились отец и сын Сумачаковы. Характер схватки носил настолько бескомпромиссный характер, что отец и сын не смогли договориться. Что же лежало в основе предвыборной программы каждого, и почему столь непримиримы были единокровные родственники? А для этого нужно начать с простого понимания: чьи интересы представлял отец и чьи интересы представлял сын? Если папа, будучи директором АККОРа, которое объединяет все сельхозпредприятия республики, заинтересован в дальнейшем развитии порочной системы дотаций, отпускаемых нашей слаборазвитой республикой на убыточные сельхозпредприятия, производящие мясо, молоко и пух, то сын, состоявшись как предприниматель в области страхового бизнеса, естественно, ни о каких дотациях и не думает, а рассуждает в нормальных категориях рыночной экономики, в которой выживает сильнейший.

Фактически расхождение в их позициях было расхождением между прослойкой "партноменклатурных бизнесменов", которые осуществляют свою деятельность на дележе финансовых ресурсов, и реальными предпринимателями, умеющими делать прибыль. Особо замечу, что и в позиции по частной собственности на землю они также не нашли общего языка: если Артем Игнатьевич ратовал за приватизацию земли, то отец был категорически против.

Скажите, коллега, неужели эти два приведенных примера не свидетельствуют о предгрозовой ситуации в нашей республике? Может быть, во всей России мы единственная республика, которая столь близко подошла к проклятому вопросу о земле, который так и не успел разрешить Столыпин, большевики и подавно. Так вот, в том разговоре с Семёном Ивановичем я спросил его, собирается ли он декларировать в своей предвыборной программе приватизацию земли.

Начало разговора происходило в присутствии В.Сата, А.Сафронова и, по-моему, был кто-то ещё. С.Зубакин сказал мне, что в целях своей победы он не собирается говорить о земле, поскольку это вызовет болезненную реакцию у электората, что может послужить причиной его проигрыша. И вот здесь мы должны поставить вопрос о политической целесообразности поддержки мною и другими моими коллегами по бизнесу человека, который не хочет отстаивать нормальные буржуазные принципы. Уже сейчас можно констатировать: в Республике Алтай капитализм победил. История с отставкой правительства — яркое тому доказательство. Как только кабинет В.Петрова нарушил экономические законы, его тут же сместили.

Китайский полководец Сунь Цзы в своем трактате, посвященном военному искусству, написал следующее: "Есть крепости, за которые не нужно сражаться, есть государства, которые нужно обходить стороной..." Мысль достаточно проста и очевидна: зачем захватывать крепость, если потом необходимо тратить ресурсы, столь необходимые для дальнейшего военного и политического успеха, на содержание покоренной территории?

Реальная электоральная поддержка нового Главы республики — 17,6% от общего населения, имеющего право голосовать, или 23% от тех, кто участвовал в голосовании. А 41 депутат Эль Курултая нового созыва, в большинстве своем из бывшей команды Петрова-Чаптынова, ни о какой приватизации земли говорить не станет. Спрашивается, за счет каких денег Семен Иванович собирается выплачивать зарплаты учителям, врачам, работникам культуры, милиции? Даже для ОНЭКСИМбанка 400 милионов новыми деньгами — слишком значительная сумма. Достаточно вспомнить Сергея Доренко из программы "Время", который рассказывал, как группа ОНЭКСИМ сократила социальную сферу в Норильске.

Но дефицит бюджета необходимо чем-то покрывать. Созерцая по телевизору трансляцию с первой сессии Эль Курултая, я с удивлением узнал, что простая реплика из зала о частной собственности на землю вызвала у С.Зубакина сложный ассоциативный ряд с "приватизацией и реприватизацией в Англии", т.е., следовательно, до сих пор новый глава республики не рискует говорить нормальным экономическим языком.

Фактическим подтверждением моей мысли о возможностях двойственной и взаимоисключающей интерпретации фигуры нового председателя Правительства является его способ решения кадрового вопроса. Вновь в правительстве мы видим 50-летних партноменклатурщиков, которые кочуют из одного кабинета в другой. Ни одной реальной фигуры из мира бизнеса до сих пор не названо. С кем же наш многоуважаемый «сторонник реформ» собирается поднимать экономику Республики Алтай?

Уже на данном этапе многие бизнесмены и предприниматели говорят мне, что эти ошибки С.3убакина в дебюте непростительны. Для того, кто играет в шахматы, это более чем очевидно. Поэтому уже сейчас лично я, а также мои компаньоны предпочтём лучше дистанцироваться от нового правительства и перейти к конструктивной жёсткой критике, чем брать на себя ответственность за заранее провальный курс, который навязывают Семену Ивановичу.

— Судя по той позиции, которую всегда занимает Гриша (это ничего, что я воспользовался фамильярным обращением В.Черномырдина к депутату Г.Явлинскому?), позиция Ваших компаньонов будет беспроигрышной. В шахматы я играю, правда, весьма посредственно, но тут и без шахмат ясно...

— Я боюсь говорить, что те экономические противоречия, которые существуют в Республике Алтай, приведут к гражданскому противостоянию, но уже сейчас вполне очевидно: С.Зубакин, заигрывая с крайне националистическими силами, подрывает свои позиции как демократический политик. Очень многие люди говорили мне о необходимости отказаться от критики С.Зубакина. Но я останусь при своей точке зрения. Если С.И.Зубакин, сражаясь за пост Главы Республики Алтай, хотел своей личной власти, а не реального улучшения дел в экономике, — тогда я против такого человека и против такого курса.

— Алексей Георгиевич, выходит, что Ваш взгляд на земельным вопрос — это краеугольный камень осей нашей экономики? А вдруг это очередная навязчивая идея? Крестьяне многое повидали на своем веку. Был, к примеру, клич: «Даёшь 25 сантиметров!» — и всю Уймонскую степь перепахали на такую глубину, до сих пор камни на поверхности. Было время, когда чабанов учили выращивать ягнят "холодным методом", т.е. без предоставления кошар. Были ефремовцы, потом ипатовцы... А в Майне до сих пор спорят, надо было создавать РАПО или нет. Теперь вот новый эксперимент: землю продавать. Может, не с этого надо начинать?

— Всё просто. Объясню это буквально на пальцах и начну опять же с Усть-Коксы и мараловодов. Знаете ли вы, коллега, по каким смехотворным ценам продаются панты маралов на внешнем рынке? Реальные контрактные цены всегда выше, процентов на 40; дело в том, что в условиях нашей налоговой системы гораздо выгоднее оперировать "чёрным налом", который естественно выпадает из структуры налогообложения и является собственностью директоров совхозов. Ежегодное недополучение налогов с мараловодческих хозяйств — это, как минимум, 5-10 миллионов долларов. Решить эту проблему можно только одним способом: раздав землю мараловодческим хозяйствам в частную собственность и "включив им счетчик" в виде единого налога на землю.

И уже на следующий день экономически просчитанная рента земли в виде огороженных маральников будет превращаться в налоговые поступления в тот же самый бюджет Устъ-Коксинского района и зарплату учителей и врачей. В условиях аренды земли существует опасность наживы отдельных чиновников и директоров маралохозяйств, а не равномерного распределения доходов среди всего населения. Ни для кого не секрет, что деньги от продажи пантов уходят из республики и в ней не остаются. Спрашивается, заинтересованы ли те же самые директора хозяйств во вложениях в землю, если она им принадлежит только на условиях аренды? Они же люди и поэтому рассуждают, как любой человек, пытаясь создать себе страховые финансовые резервы в Кемерове, Барнауле, Новосибирске, Москве, забывая при этом родную республику.

Только если наше государство скажет им: "Это ваша земля по праву собственности, земля ваших дедов и ваших сыновей, которым продолжать ваш бизнес; земля, закрепления за вами Законом о земле, делайте ее лучше, красивее, поскольку она ваша", — только тогда мы сможем остановить отток финансов из республики. И наоборот, начнется обратный процесс вложения денег в мараловодческие хозяйства из-за пределов нашей республики. Поскольку окупаемость вложений носит среднесрочный характер, и инвесторы смогут получить доход даже быстрее, чем в Москве. Без предоставления гарантии бизнесменам в виде собственности на землю ни о каком подъеме экономики в Республике Алтай речи идти не может.

То же самое можно сказать и о формировании индустрии туризма. Ни один здравомыслящий предприниматель не вложит деньги в строительство гостиницы, туркомплекса и т.д. без гарантированного землеотвода на правах собственности, а именно индустрия туризма в перспективе может стать тем локомотивом, который вытащит нашу экономику из тупика. Это ещё более очевидная вещь. Будет развиваться строительный сектор, потребуются новые рабочие места, затем начнет формироваться сфера услуг, которая сделает выгодным производство сельхозпродукции в нашей республике — тогда нам не придется возить её в Кемерово, Новосибирск, Барнаул.

Единственное, что требуется — это частная собственность на землю, всё остальное дело рук людей и их инициативы. Вот тогда у нас будет собственный бюджет и возможность выплачивать зарплату работникам бюджетной сферы.

— Теперь читателю будет понятно, в дискуссии с кем Вы написали статью "В поисках выхода"...

— Именно этот вопрос о земле и явился началом расхождения наших курсов с Семеном Ивановичем. До сих пор я не получил ни одного ответа на поставленные мною вопросы. Надеюсь, что новый глава республики рано или поздно выскажется принципиально и тем самым расставит все точки над «ё»... Правительство В.Петрова пыталось решить проблему дефицита бюджета путем национализации мараловодческой отрасли и потерпело крах. Мировая экономика доказала: только частная собственность способна развивать стимулы к труду, заставляя всех участников процесса максимализировать прибыль. Получая большую прибыль, предприятия больше платят налогов. Это аксиома. И не считаться с ней может только недальновидный человек.

С.Зубакин выиграл выборы только потому, что 17% населения республики были недовольны отсутствием реального механизма по распределению бюджетных средств, но эти проценты «растают как утренний туман» без реального улучшения дел в нашей республике. А для того, чтобы наполнить бюджет, мало декларативных заявлений о том, что мы начинаем "политику открытых дверей". Нужно предоставить населению реальные экономические рычаги в виде собственности на землю.

— Алексей Георгиевич, Вы давно занимаетесь бизнесом, Вас знают как одного из первых миллионеров в Республике Алтай, заработавшего деньги на перепродаже пантов. По какой цене Вы продали панты в 1990 году и по какой продаются они сейчас?

— Тогда цена на элитные сорта категории "А" составляла 1.250 долларов, а сейчас эти же панты продаются по 700 долларов за килограмм. Наиболее любознательные сами могут подсчитать, сколько же денег уходит ежегодно из республики. Добавлю, что необходима не только приватизация земли, но и монополизация экспорта пантов маралов через единую фирму, поскольку тогда легче будет диктовать цены корейским импортерам. Фактически, используя схему монополизации экспорта, "Продинторг" держал в течение всех 80-х цену выше $1000. А сейчас каждое хозяйство борется на рынке самостоятельно, пытаясь продать панты как можно быстрее, восполняя утрату оборотных средств кредитами от фирм, занимающихся перепродажей пантов.

Попробуйте купить молочные продукты в Новой Зеландии (масло, молоко и проч.), минуя систему генерального экспортера, который объединяет всех производителей в единое целое, формируя цены на внешнем рынке... У вас это никогда не получится. Так и нашим мараловодам необходим лоббист на внешнем рынке, который бы держал цены на предельно высоком уровне, создавая максимальную рентабельность для мараловодческих хозяйств. А в случае отказа корейских импортеров покупать продукцию по нашим ценам мы бы смогли положить её на склад где-нибудь в Гонконге или Сингапуре и спокойно ожидать подъёма цен.

При этом государство (Республика Алтай) должно дотировать мараловодческим хозяйствам ресурсы, необходимые для воспроизводства продукции. Без подобной системы поддержки экспорта наши мараловоды обречены, и в скором будущем одна из доходнейших отраслей нашей экономики может стать... убыточной. Это ещё одна аксиома рыночной экономики — без поддержки экспорта нет никакого положительного бюджета любого государства.

— Теперь самое время вернуться к "проблеме банка", который развалился, как Вы утверждаете, по вине правительства Республики Алтай. Не могли бы Вы более подробно объяснить, почему это произошло.

— Наш банк был создан в начале 90-х годов после того, как мой кооператив потерял все деньги во "Внешэкономбанке", банкротство которого в буквальном смысле стало финансовым "Чернобылем" для всех экспортеров России (поэтому никакой я не миллионер). Было очевидно, что уповать на систему государственных банков, тогда ещё существовавших —бессмысленно. Мы медленно преодолели кризис формирования финансовой структуры, и к началу 1994-го банк уже крепко стоял на ногах. Именно тогда у нас стоял выбор: либо развиваться вовне республики, либо уповать на бюджетные ресурсы.
Ни о какой поддержке местного руководства мы тогда и не мечтали. Наоборот, на удивление, мы нашли взаимопонимание в Казахстане, который к тому времени порвал все финансовые отношения с Россией. Нам удалось взять в управление кредиторскую задолженность Соколовско-Сарбайского горнообогатительного комбината, исчисляемую 15 миллионами долларов. Для такого маленького провинциального банка, как наш, это была удача, поскольку было понятно, что, пройдя через наш банк, эти деньги ещё более укрепили бы нашу структуру, сделав нас фактически транснациональной корпорацией от Шанхая до Дюссельдорфа, поскольку к этому времени мы уже имели фирму, зарегистрированную в Германии, и намерение наших китайских компаньонов помочь в организации импортной фирмы в Китае.

Это только сейчас некоторые бизнесмены работают по взаимозачетам, мы же реально в середине 1993-го были пионерами в этой области, меняя железную руду с Соколовско-Сарбайского комбината на металл и затем экспортируя его в Китай и переводя деньги в Германию, кредитуя затем импорт в Россию. Мы реально претендовали на то, чтобы стать монополистом в экспорте алтайских пантов.

— Так почему же этого не произошло? И почему, кстати, Банк не имеет сейчас ничего, кроме тысяч обманутых вкладчиков?

— В начале 1994-го, когда все контракты должны были вступить в силу, в Республике Алтай произошло заказное убийство Геннадия Георгиевича Ошарова, начальника следственного отдела республиканской прокуратуры, юриста высокой квалификаций, который буквально через несколько дней собирался уйти из прокуратуры и приступить к исполнению обязанностей начальника юридического отдела нашего банка. Я передал ему все документы, касающиеся финансовых аспектов предстоящей операции, и он, ознакомившись с ними, изъявил желание вступить учредителем в наш банк и стать нашим компаньоном по бизнесу, прекратив работу на государство. С Геннадием Георгиевичем нас связывали давние дружеские отношения, и он оказывал мне чисто консультативную помощь по некоторым юридическим вопросам...

Беседу вёл Н.ВИТОВЦЕВ.

(Продолжение следует).

1998, 29 января.