Сон, который длится столетиями

Какими путями шла идея алтайского Каракорума?

 

НИКТО не может сейчас сказать, какими путями пришло на заре прошлого века видение Каракорума к его провозвестникам Григорию Гуркину и Григорию Потанину. Никто не скажет, какая сила влекла Николая Ядринцева летом 1889-го на поиски развалин Каракорума.

Видение прекрасного дворца, который восстаёт время от времени из хаоса и мерзости запустения то там, то тут, — это видение никогда не даст нам покоя. В самые трудные времена люди строили дворцы, открывая перед собой просвет.

Каракорум разрушили к концу XVI века. Сэмюэл Пэрчес, автор "Истории человека", в 1619 году рассказал о гибели монгольской столицы. Эта книга летом 1797-го попала в руки английскому поэту Сэмюэлу Тейлору Кольриджу. Случилось так, что при чтении того места из Пэрчеса, где говорится о сооружении дворца Кублай-хана, поэта одолел сон.

Во сне Кольриджу явилась поэма "Кублай-хан". Мимолетные фразы из Пэрчеса обрастали чередой зрительных образов, и лейтмотивом шел прекрасный дворец. Очнувшись, поэт записал увиденный во сне текст, а сообщение о том, как появилась на свет его поэма, Кольридж опубликовал только в 1816 году в виде краткого пояснения. Но самое удивительное было дальше. В Париже 20 лет спустя появились фрагменты "Краткого изложения историй" Рашид-ад-Дина, жившего в XIV веке. "К востоку, от Ксамду, - сообщал персидский историк, - Кублай-хан воздвиг дворец по плану, который был им увиден во сне и сохранен в памяти".

У стен Каракорума — центра средневекового мира. В музее Каракорума (Внутренняя Монголия, рис.2) - восстановленный облик дворца

РАЗМЫШЛЯЯ над фантастическими совпадениями, в наши дни Хорхе Луис Борхес предположил: "Можно, например, представить себе, что, когда был разрушен дворец, душа императора проникла в душу Кольриджа, дабы тот восстановил дворец в словах, более прочных, чем мрамор и металл". И далее Борхес говорит о том, что "за сходством снов просматривается некий план; огромный промежуток времени говорит о сверхчеловеческом характере исполнителя этого плана". Очарованный таким откровением, Борхес видит в своем эссе "некий вечный объект", который постепенно входит в мир; "первым его проявлением был дворец, вторым — поэма. Если бы кто-то попытался их сравнить, он, возможно, увидел бы, что по сути они тождественны".

Борхес, будучи великим библиотекарем, гениально разрабатывал сюжеты всемирной истории. "Сон Кольриджа" — единственное его эссе, которое ближе всего примыкает к истории Алтая. Идея Каракорума явилась к Потанину и Гуркину через точно отмеренный в истории срок, и это могло бы выглядеть неправдоподобно, когда бы не было проявлений этого плана в предыдущих столетиях.

Из Каракорума центр мира переместился в столицу Акбара

СВИДЕТЕЛЬСТВО Рашид-ад-Дина совпадает по времени с появлением на Руси прекрасной легенды о граде Китеже. А есть еще легенды о сказочном Китай-городе. В них слышатся отзвуки реальных событий. В XIII веке путешественники Плано Карпини и Рубрук рассказали о русских мастерах, которые строили Каракорум, даже собственный трон монгольский император доверил изготовить русскому мастеру Кузьме.

В то время Каракорум затмевал своей красотой все европейские столицы, там работали ювелиры из Парижа, скульпторы, музыканты, лучшие специалисты по фонтанам и садовники. Рубрук встретил в Каракоруме женщину из Лотарингии, у которой был молодой муж, русский, он умел строить дома, за что монголы очень высоко ценили его. И не исключено, что тот дворец, который привиделся Кольриджу во сне, обязан был своим появлением безвестным русским мастерам.

ГИБЕЛЬ Каракорума по времени совпадает с пиком расцвета столицы Акбара. Дворец, который строил Акбар (1555-1605), предназначался для единения всех его подданных, дворец Акбара утверждал равенство всех людей, это была попытка возвыситься над религиями. Но люди ответили разрушением его дворца.
В 1691 году отец Жербийон, как свидетельствует всё тот же Борхес, установил, что от дворца Кублай-хана остались одни руины. Борхес мог не знать, что на Иртыше — к западу от Алтая — успела к тому времени подняться к небесам новая твердыня.

До сих пор остается неясным, как пришла к предводителю ойратов Аблаю идея сооружения храма на западе Алтая. В 1656 году Аблай позвал к себе из Джунгарии самого авторитетного вероучителя, и Зая-Пандита приехал к нему на Иртыш, чтобы дать зайсану свое благословение. Развалины храма, построенного Аблаем, нетрудно отыскать по соседству с нынешним Усть-Каменогорском. "Где стены Акбара?" - этот вопрос из книги "Алтай-Гималаи" заставляет вспоминать его последователей, приходивших на Иртыш чуть раньше старообрядцев.

Образ королевского дворца, созданный Н.К. Рерихом в 1925 году перед экспедицией на Алтай

ЕСЛИ БОРХЕС предполагает о проникновении души Кублай-хана в душу поэта Кольриджа, почему бы нам не сделать предположение о родстве душ Аблай-хана и Григория Гуркина? Идея строительства алтайского Каракорума влекла Гуркина на юг, в Чуйскую степь и дальше, к развалинам древнего храма. Каким он был и в какие годы строили его безвестные мастера? Быть может, где-то там отыщется недостающее звено того вечного объекта, входящего в мир, о котором так проникновенно сказал Борхес.