Первый и последний Ага-зайсан алтайского народа

В конце прошлого года в республиканский литературно-издательский дом "Алтын-Туу" выпустил сборник воспоминаний "АГА-ЗАЙСАН" автора-составителя Николая Витовцева, посвященный памяти политика, исследователя и просветителя Александра Киндишевича Бардина. Предлагаем несколько отрывков из этой книги: 

Воспоминание, которое преследовало его всю жизнь… Отца арестовали по линии НКВД, и сначала он находился в тюрьме на окраине Кызыл-Озёка. Комиссары открыли ее на территории захваченного женского монастыря. Сбили кресты, сожгли иконы, обнесли стену вокруг монастыря колючей проволокой. Родственников не пропускали, отгоняли их от тюремных ворот прикладами винтовок, а случалось — и выстрелами в воздух. Крики конвоиров и лай собак, горестные возгласы женщин, которых лишали последних свиданий с мужьями…  «Иди! – сказали ему. – Тебя пропустят…» Кто-то из родственников подсказывал его матери: ребенка охрана пропустит, не смогут отказать. И его повели к отцу. Он навсегда запомнил взгляды деревенских мужиков, оторванных от земли, от работы. На него смотрели виновато, растерянно, с болью в глазах. И среди них был его отец. За что их взяли? И кто остался в деревнях после них? Забирали самых лучших — работящих, самостоятельных, крепких. Но тогда он этого еще не знал и ничего не понимал в том, что происходило — поэтому и разрешили попрощаться с отцом.

Он просидел у отца на коленях совсем недолго. Отец ничего не говорил, а только прижимал к себе пятилетнего сына и от горя раскачивался из стороны в сторону. Это было недолго — и это длилось в его памяти всю жизнь. За что лишили жизни его отца? В годы студенчества, после ХХ партийного съезда, он перечитывал мемуары очевидцев тех гибельных событий, документы того времени, но так и не нашел ответ, хотя временами казалось, что жертвы сталинской эпохи были не напрасны, и в годы своего директорства в Ине, Эдигане он был уже готов к тому, чтобы принять перемены тогдашних лет как награду, как воздаяние после всего, что выпало на долю его поколения. Но пришла перестройка, и вместо раскулачивания 30-х годов началось «разгосударствление», к которому подключились внуки комиссаров, и вместо комитетов бедноты стали появляться бизнес-сообщества. К нему в совхоз приехал однажды секретарь обкома и объявил: будущее теперь — за фермерами. Он слушал секретаря, а в памяти снова всплывали горестные возгласы женщин, лай собак, крики конвоиров и гнетущее молчание арестованных крестьян.

Его отец, фермер-единоличник, был убит комиссарами.



Как, почему возродилась Белая Вера в начале ХХ века глубоко в горах? Где искать ее корни? Точно так же, как в русском православии переплетены пережитки языческой веры славян с «Новым Заветом», так и в алтайском бурханизме Бардин искал и находил корни тенгрианства, шаманских верований, бесспорное влияние буддизма и новейших политических настроений, характерных для начала ХХ века. Если не быть алтайцем, то рассуждать со стороны всегда легче: выделять что-то главное и отсекать всё лишнее. Но как быть человеку, который сам оставался живым носителем всех традиций? Как быть с родовой памятью, которая лишала его покоя и не давала искать простых решений? Прямых дорог в горах не бывает, он это знал, и его духовные искания продолжались.

  

«Где наши «губернские» права?» - этот вопрос, впервые поставленный авторитетным юристом Степаном Тюхтеневым, в начале 90-х широко обсуждался в Республике Алтай. Глава первого регионального правительства Владимир Петров в ответ задавал резонный вопрос: «А где наши «уездные» штаты?» Тем самым он напоминал: при создании в 1922 году Ойротской автономной области, действительно, были гарантированы губернские права, но при этом штаты чиновников предусматривались на уровне Бийского уезда. Бюджетного Кодекса в те годы еще не было, в стихии рыночной экономики приходилось жить по средствам, и желающих идти на работу в республиканское правительство было не так-то много. Самым престижным и самым выгодным был в те годы труд предпринимателя. Политика еще не стала бизнесом, общественники и «неформалы» задавали тон в общественно-политической жизни, и это тоже повышало авторитет ага-зайсана, главы крестьянского хозяйства «Боор» Александра Киндишевича Бардина.

Что посоветовал бы автор книги «Думай и богатей» Наполеон Хилл ему, главе крестьянского хозяйства? На чём предложил бы делать деньги в условиях безумной инфляции? Пожалуй, этот Наполеон предложил бы скупать землю у владельцев земельных паёв, а еще выгодной была скупка недвижимости. Опытные спекулянты знают: скупать надо то, что дешевле. Но к их числу ага-зайсан не принадлежал. С упорством, которое не понимал никто из бывших его коллег по «Алтайэнергобанку», Александр Киндишевич продолжал развивать крестьянское хозяйство «Боор». Память о великом предке не давала ему остановиться.

…В газетах писали в середине 90-х об «алтайских миллиардах», которые бесследно исчезали, не доходя до учителей и врачей, крестьян и шахтеров, пенсионеров и студентов. Кто-нибудь из участников тех хитроумных схем разбогател к началу XXI века? Кто-нибудь сделал полезные вещи для возрождения народной культуры, помог хотя бы чем-нибудь собственному народу? Имён таких меценатов история лихих 90-х, увы, не сохранила. Всё, что легко приходило к «успешным людям», так же легко уходило от них, не оставляя после себя никаких следов.

*   *   *

Рядом с хозяйственной тетрадью — еще одна, полностью отведенная под родословные известных алтайских фамилий. В дополнение к тем, которые уже названы, в этой тетради есть родословные Гуркиных, Чеконовых, Бедушевых, Тенгерековых, Тозыяковых, Чапыевых, Штанаковых и других. А вот нарисованное по просьбе друга-маймана, депутата Госдумы России Сергея Пекпеева, древо сеока кёгол-майман. И не знаю, для кого как, а для меня в его кропотливой, дотошной работе в восстановлении бессмертного алтайского леса, где каждый найдет однажды собственное родовое древо и себя на одной из его ветвей, - для меня живее всех остальных показалась та ветвь, которая идёт от Боора, и там есть один из его потомков, обозначенный самим ага-зайсаном: Шурка. Будучи свободным от самомнения, обладая достаточным запасом юмора и самоиронии, Бардин не стал искать для собственного имени, идущего от греков, каких-нибудь красивых или громких алтайских параллелей по моде нового времени. Просто и доходчиво, как в далёком детстве: Шурка, будущий ага-зайсан алтайского народа.

… Нынешнее поколение должно знать, что у истоков возрождения зайсаната стоял А.К. Бардин, первый зайсан майманов, избранный в 1990 году, ещё при коммунистах, и единственный ага-зайсан алтайского народа. И тот факт, что с его уходом из жизни так и не нашлось столь же влиятельной и авторитетной фигуры на пост Ага-зайсана, свидетельствует лишь о том, что достойного преемника у него пока нет. Но точка отсчёта есть: трехметровая стела в урочище Текпенек с выбитыми на ней словами: «Майман, 1990 год, 7 июля».

Он слушал людей, которые собрались на курултай, и понимал, что пришло время уходить и прощаться с теми надеждами, которыми жило его поколение. К началу осени 2002-го переменчивое эхо лихих 90-х годов докатилось, наконец, и до Горно-Алтайска: новое поколение праздновало победу над «партийной номенклатурой», к которой принадлежал и он, ага-зайсан Александр Бардин.

Было время, республиканский лидер Валерий Чаптынов выступал категорически против учреждения Курултая алтайского народа, не понимая, зачем изобретать какое-то подобие «народных фронтов», а с другой стороны — именно такой курултай мог привести к дальнейшему дроблению алтайского народа. Так и случилось: в республике заявили о себе четыре коренных малочисленных народа. Чаптынов был также против зайсаната: кто решил, что народ должен избрать себе 12 или 15 зайсанов, когда сеоков на самом деле около ста? А что касается Тёс-Торгоо, то его роль для Чаптынова была вообще непонятна. Культуре, просвещению, духовной жизни народа вряд ли нужны какие-то директивы. И можно ли управлять, руководить народным самосознанием?

И вот пришло время для того, чтобы рассудить, кто был прав тогда, в середине 90-х. Прежде в исполкоме курултая тон задавали активисты «Эне-Тил», и, сидя в президиуме, Александр Киндишевич наблюдал за тем, как они держали отчёт о том, что успели сделать за прошедшие три с половиной года и что они оставляют для команды победителей. Курултай задумывали для того, чтобы объединить народ — а вместо этого стали делить власть. Как объединить людей, которые неспособны слышать друг друга и не ищут в политике ничего, кроме личной власти? Он этого не знал.

Время рассудило их споры с Чаптыновым, и они признавали, что главный их оппонент был прав, когда высказывал свои опасения по поводу зайсаната. Прошедшие годы показали, что зайсанов не надо бы избирать по сеокам — это действительно вело к разобщению. В старые времена народ делился по отокам, или по дючинам. Может быть, вернуться к территориальному принципу, говоря о нынешнем зайсанате? Такое предложение поддержали научные работники и, разумеется, актив общества «Эне-Тил». Но радикально настроенная часть делегатов оказалась теперь в большинстве, и никакие доводы учёных не могли их переубедить.

Если зайсанат даже в том виде, в каком он был в 90-х годах, вызывал известные опасения у политиков масштаба Чаптынова, то каким быть новому зайсанату? Прежний исполком курултая, уходя в отставку, не мог дать ясного ответа на этот вопрос. У каждого алтайца в роду переплетены многие (если не все) сеоки, представленные на Алтае. И, может быть, по этой причине внутри каждого из 12-ти «основных» родов наблюдались известные противоречия. Такие уважаемые люди, как ага-зайсан Бардин, хорошо знали, как снимать возникающие время от времени противоречия, и лучше других понимали, как консолидировать свой народ. Но теперь они оставались не у дел.



Из состава исполкома, избранного в феврале 1999-го, в новый состав вошли только двое — Константин Шлыков и Семён Танытпасов. В прежнем исполкоме был 41 человек — теперь обозначили в пределах 25-27 человек. Если верить тому, что в курултае прежде заправляла бывшая партийно-комсомольская номенклатура, то получалось, что в сентябре 2002-го она потерпела поражение, и даже такое движение, как «Эне-Тил», потеряло всякий вес внутри Курултая алтайского народа.

На вторых выборах Главы республики исполком Курултая и зайсанат работали на кандидатуру Владимира Петрова; бывшие комсомольские работники и их сторонники — сначала на Сергея Кречетова, потом на Александра Бердникова, а радикально настроенная молодежь — на кандидатуру Владимира Амургушева. В итоге они сообща помогли выйти во второй тур Семёну Зубакину. Что-то похожее наблюдалось и во время выборов Эл Башчы. Прежний исполком Курултая вместе с зайсанатом и обществом «Эне-Тил» рекомендовали на этот пост кандидатуру Юрия Антарадонова. Другая часть делегатов группировалась вокруг лидера городского курултая Василия Кудирмекова. Были свои сторонники и у Семёна Танытпасова, выставлявшего кандидатуру против Юрия Антарадонова в феврале 1999-го. Делегаты с мест обсуждали кандидатуры Анатолия Соколова и Семёна Тузачинова. На тот случай, если Антарадонов снимал свою кандидатуру, прежние руководители Курултая имели в запасе кандидатуру депутата республики Владимира Сабина. Но, как видно, Сабин ещё до начала работы III Курултая увидел, что дальнейшая борьба с поколением политиков next бессмысленна.

Когда обозначились два явных лидера, сторонники радикальных перемен поняли: нужен кто-то третий, и желательно чтобы это была компромиссная фигура. Зайсан кыпчаков Константин Шлыков, давний друг ага-зайсана Бардина, до последнего момента колебался, не надеясь на поддержку горожан. Но он был одним из двух членов прежнего исполкома, который попадал в новый состав, и это давало шанс. В итоге, как и рассчитывал Александр Киндишевич, победил именно он.

Но власть в Курултае перешла в руки тех, кто на выборах Главы республики работал на В.Амургушева. В числе причин, которые привели бывшую партийно-комсомольскую номенклатуру к окончательному поражению на Курултае, называли её излишнюю самонадеянность. Подвело чувство незаменимости, а их противники не теряли времени даром, работали во всех районах республики, и в этом смысле их победа — заслуженная, ага-зайсан это признавал.

В нынешней политике сплошь и рядом победители перестают слышать тех, кто потерпел поражение. Но, к счастью, Курултай 2002 года оказался счастливым исключением. Есть вещи, по которым не могло быть никаких разногласий между «старым» и «новым» Курултаем, и прежде всего это коренные интересы народа, ради которого, собственно, и сидят в президиумах. Как сказал руководитель общества «Эне-Тил» Владимир Кыдыев сразу после того, как разъехались делегаты, все резолюции, подготовленные его сподвижниками, были приняты на этом Курултае — все до одной.

Они уходили, передавая новому поколению то, что не успели завершить. Вернее, им этого не дали.

Прочитать полный текст книги или скачать ее можно здесь.