Анатолий Аграновский начинал карьеру журналиста в Горном Алтае

Мне к тому времени была известна книга "Крестьяне о писателях", подготовленная сельским учителем Адрианом Митрофановичем Топоровым. Название книги говорило само за себя. А жил и работал А.М.Топоров в той самой коммуне "Майское утро". К тому времени, как съемочная группа приехала на родину космонавта Германа Титова (его отец учился у Адриана Митрофановича), на месте коммуны осталось чисто поле, и в поисках "натуры", характерной для 20-х годов прошлого века, кинодокументалисты поехали по деревням Горного Алтая. Об этом, собственно говоря, и шёл наш разговор с режиссёром Георгием Епифановым.

А потом я перечитывал очерк Анатолия Аграновского "Как я был первым" о его командировке на родину Германа Титова, другие очерки, написанные на Алтае, нашёл в одной из книг Валерия Аграновского очерк их отца "Генрих Гейне и Глафира" (1928) – о литературных чтениях в «Майском утре», и невольно закрадывалась мысль о том, что самого именитого журналиста из династии Аграновских должно что-то связывать с нашим краем. Написав свой очерк для "Алтайской правды", который вышел под заголовком "Утренние мечты", я на какое-то время забыл о своих предположениях.

И ВОТ — новая книга его брата Валерия Аграновского "Последний долг". Несмотря на то что с момента ее выхода в свет прошло уже больше десяти лет, мало кто знает, что журналист №1 из газеты "Известия" начинал свой путь в журналистику далеко в Горном Алтае.

Сначала он мечтал поступить во ВГИК, но его "завалили" на первом же экзамене. Некоторое время работал на кинофабрике, а потом, махнув рукой, поступил на исторический факультет пединститута имени Карла Либкнехта, который в годы войны был эвакуирован на Алтай. Валерий Аграновский пишет в своей книге: "Почти полтора месяца в моем архиве - провал: нет ни писем, ни документов (ближайший документ датирован 12 сентября 1941 года). Были порваны войной все нити, связывающие с родителями. Меня вывезли в Тюмень, Толя оставался какое-то время в Москве, пока в дни паники (15-16 октября) его институт не эвакуировали в Ойрот-Туру на Алтай..."

Их отца забрали по линии НКВД и отправили в норильские лагеря, а мать отбывала наказание в карагандинских лагерях. Вот первое письмо Валерия Аграновского из Тюмени, отправленное 4 ноября 1941 года матери в деревню Долинку:

Здравствуй, дорогая мамочка!
Пишу тебе из Тюмени. Я здесь уже давно, а твой адрес узнал только недавно. Расскажу по порядку. Испытания сдал: получил похвальную грамоту и перешел в 5-й класс. Круглым отличником... 
В это лето мы решили ехать не на Украину, а на дачу к Анечке. Там и началась для нас война... Толя приехал за мной в лагерь и взял в Москву, откуда я... поехал к тете в Тюмень. Толя остался с Тоней в Москве. 16 октября он с институтом эвакуировался в город Ойрот-Тура. По дороге он заехал в Тюмень: отстал от поезда /эшелона/ и побыл у нас два дня. Толя огромный! Он поправился и окреп. Потом он догнал эшелон в Новосибирске и благополучно приехал в Ойрот-Туру. Мы получили от него две открытки и письмо. Толя пишет, что город, где он находится, очень красивый. Он лежит в долине, а кругом Алтайские горы.
...Адрес Толи: Ойротская автономная область, город Ойрот-Тура, пединститут имени Карла Либкнехта, Аграновскому А.А.

Через несколько дней, 7 ноября 1941 года, из Ойрот-Туры ушло другое письмо:

Мамка, миленькая, здравствуй! Наконец получил от тебя весточку. У нас все в порядке... А я 16-го октября с институтом прибыл в город Ойрот-Тура. Из Москвы были эвакуированы все студенты. Живу теперь здесь на Алтае, и очень неплохо. Тут все профессора. Занятия идут полным ходом. Скоро экзамены. Времени мало, поэтому пишу открытку. Готовлюсь, чтобы получить стипендию. Валюшку думаю взять сюда, я немножко халтурю, как-нибудь проживем, с питанием здесь прилично... От папки имел летом привет: одна моя знакомая девушка поехала в Игарку ещё до войны. У неё оказались с папой общие знакомые. Она пишет мне недавно, что папа здоров, готовится к поездке в Москву по своим делам, он полагался в то трудное время на своего умницу-сына (то есть, на меня). Очень волновался о тебе, когда началась война. Больше всего и меня волновала ты. Теперь я спокоен. Мамуся, будь молодцом. Целую, Толя.

  
Так выглядела заставка газеты, в которой была опубликована первая заметка Анатолия Аграновского, а слева – обложка книги его брата Валерия, где впервые написано о том, что автор знаменитого сборника «Столкновение» пришёл в журналистику из Горного Алтая… 

3 апреля 1942 года Анатолий Аграновский в своем письме матери впервые упоминает о том, что стал работать в газете. Он гордится тем, что подпись под его заметками - точно такая же, как у отца:

Милая мамочка!
Не знаю, получаешь ли ты мои письма (здесь почта из-за отсутствия железнодорожной связи плохо работает), но я тебе всё равно регулярно пишу. Когда-нибудь получишь всё сразу и прочтешь, как и эту открытку. У меня всё в порядке. Сдал все экзамены и вновь стипендиат. Работать устроился в местной газете "Красная Ойротия" - пишу много, зарабатываю мало. Между нами: подписываюсь "А.Аграновский" - жив курилка! 
...Новостей больше нет. Жду страшно твоих писем. Мамочка, дорогая, как ты живешь? 
Пиши. Целую крепко-крепко, твой Толик.

30 мая 1942 года

Здравствуй, мамочка! Долго не писал тебе, но не виноват в этом. Был в командировке на посевной. Да-да, на самой настоящей посевной и в самой настоящей командировке. Помнишь, как наш папка каждый год ездил на посевную, чтобы писать репортажи в газету? Был я три недели в глубинке Алтая, в Шебалинском аймаке (районе). Масса знакомств, впечатлений, очень много интересного для журналиста. Командировкой доволен... В институте у меня всё по-прежнему. Началась экзаменационная сессия. Конечно, хоть я и работаю, сдам все предметы (мне не привыкать), но отличником вряд ли буду, и стипендия под вопросом.

  

9 июня 1942 года

Здравствуй, мамочка! Получил твое письмо. Рад за тебя, что такая молодец: бригадир и "не утратила организаторских способностей"... Всё у меня по-старому. Сейчас страшно занят. Экзамены в институте и работа. По работе сейчас - 20-летие Ойротии, я особенно загружен. Как меня на всё хватает - удивляюсь... Мама! Хотел послать тебе посылку, мог бы это сделать, но не принимают. Даже табак никоим образом. Напиши, нужны ли тебе деньги, есть ли, куда их тратить. Я пришлю. От папки последнее время ничего не было. Прости за такое скучное письмо. Вот скоро сдам Новую историю, 2-й период, тогда напишу тебе подробности. А пока до свидания. Целую, Толя.

14 июля 1942 года А.Аграновский получил в Ойрот-Туре первое письмо от отца после целого года вынужденного молчания:

...Толенька, сын, друг мой! Наконец всё кончилось наилучшим образом: 4 июля я рассчитался с печальным своим прошлым. Дело прекращено, я полностью реабилитирован. Ты помнишь, сын, свою клятву, что добьёшься реабилитации? Ты сделал всё, что мог, и именно тебе я обязан всем, иначе это ещё затянулось бы.

Последнее, что я получил в Норильске, была твоя телеграмма от 24 мая 1941 года об отмене приговора. Повезли меня в Москву, но я застрял в Красноярске в ожидании прибытия дела.

...Немножко постарел за эти последние восемь месяцев. Первым моим делом было разыскать вас, детей и маму. Потом поехать в Москву: там моя первичная партийная организация, там редакция "Правды". Но разговор по телефону с "Правдой" и телеграмма няни из Москвы изменили все мои планы. "Правде" сейчас не до того, чтобы вызывать меня из Красноярска, а семья - в Сибири: ты в Ойротии, Валечка в Тюмени, а мамочка наша в Караганде. Значит, я решил остаться в Красноярске, куда скоро (после освобождения) приедет мамочка, и куда я перевезу Валерика. За ним я поеду на днях, а по дороге, разумеется, остановлюсь у тебя. Вот будет встреча!

Что я буду делать в Красноярске? Во-первых, подаю сегодня заявление в крайком о восстановлении меня в партии (скоро четверть века партийного стажа). Это потребует некоторого времени, пока придет из Москвы мое личное партийное дело. Во-вторых, мне предлагают работу в крайздраве: начальником лечебного отдела. Работа интересная. В-третьих, меня просят писать в местную газету и даже связали денежным авансом: ждут первых очерков. Словом, жизнь начинается сызнова. Буду ее строить со всем пылом, как только может это делать человек, истосковавшийся по настоящей работе. Хочется ещё много-много сделать.

Встретили меня в чужом городе очень тепло, как будто старого хорошего знакомого и как будто только вчера я отсюда. Особенно тепло меня встретили в крайкоме партии, вплоть до того, что одели, кормят, ищут для меня работу. Живу в гостинице (пока что), а первый мой адрес: редакция "Красноярского рабочего".

  

На следующий день, 15 июля 1942 года, из Ойрот-Туры в Красноярск ушёл ответ:

Здравствуй, папка!
...Обнимаю тебя и от всего сердца поздравляю! Долго не имел от тебя вестей и сильно беспокоился. На Норильск всё же писал и не раз телеграфировал (получал ли ты?). С мамкой переписываемся последнее время. Она у нас большой молодец, и я горжусь ею. Та же бодрость, оптимизм и мамочкино курносое остроумие - всё это есть в ее письмах, всё это чувствуется.

...Теперь о себе. С институтом эвакуировался из Москвы. Обосновались в Ойротии. Продолжаю учиться. Все время отличник. Вообще говоря, это не особенно сложно, хотя я ещё и работал: сначала в газете "Красная Ойротия" корреспондентом, потом в облрадиокомитете ответ. секретарем (перешел исключительно по соображениям экономическим). Работа очень интересная. Ездил в командировку, в район "на сев". Пошел по папиным стопам. И, честное слово, журналистика - моё дело. Но об этом мы поговорим с тобой вскоре, когда соберемся вместе, сядем, закурим... Эх, папка, как долго мы ждали этого!

...Как ты реабилитировался? Где работаешь и где собираешься работать? и т.д., и т.п. Может быть, всем нам стоит перебраться на Алтай? Здесь сравнительно хлебно, молочно, медово. Мне переехать в Красноярск будет труднее (военкоматские дела). Во всяком случае, по первому твоему официальному вызову я смогу взять здесь отпуск или организовать командировку и слетать к тебе на какое-то время.
Прости за такое бестолковое письмо. Я немного растерялся. Жду твоего скорого ответа.
Целую крепко, твой Толя.

Ещё одно письмо в Красноярск от 19 июля 1942 года:

Здравствуй, папа!
Получил подробное письмо и теперь знаю почти всё. Еще раз поздравляю дорогого папку! Ты пишешь, что хочешь заехать ко мне. Страшно хочу увидеть тебя, Валика, маму. Знай только, что меня посылают в командировку дней на 20, и решится это числа 25-го. Значит, вернусь не раньше 15 августа. Командировка в высшей степени интересная, еду с агитмашиной по всему Алтаю до самой границы... Между прочим, хочу купить там для всех нас подарки (меду, масла и т. п.). Мне здесь с избытком хватает, но я теперь должен думать о всей нашей семье. Я все-таки думаю, что к середине августа ты уже будешь назад в Красноярске с Валиком, а может быть, и мамка тогда приедет. Вот я и возьму "командировку", чтобы немного пожить с вами. Боюсь только, что в результате придется бросить работу... впрочем, её рано или поздно бросать придётся, так как у меня скоро государственные экзамены, а тогда (при всем моем таланте на "совместительство"), я сочетать работу с экзаменами не смогу. (Длинно получилось, но зато всё ясно). Напиши, что обо всём этом думаешь. Если всё же приедешь ко мне после 15 августа, ох, и "випьем" мы с тобой!

Буду писать часто и часто ждать твоих писем. Очень спешу сейчас: надо бежать в НКВД (пропуск в погранзону) и в военкомат (разрешение на выезд в командировку). Целую крепко, привет Валюшке и мамке, ведь ты их увидишь раньше меня.
Толя.

  

И, наконец, последнее письмо А.Аграновского из Ойрот-Туры, отправленное отцу и брату Валерию 7 ноября 1942 года:

Здравствуйте, папка и Валюта! Хотел было совсем на вас обидеться, но вот получил от вас письмо. Оно меня огорчило. Я ведь уверен был, что мамка с вами. Безобразие! Я ей, конечно, тут же бодрое послание отправил. У меня всё по-старому. Скушно. Сейчас у нас месяц предпрактики. Я преподаватель в 7-м классе, почти, как у Валюши. Но вообще говоря, очень малоинтересное занятие - быть педагогом. Потом будет месяц госэкзаменов, а затем - прощайте, Ойротия и институт! Выпустить нас думают к 1 января (даже в военкомате вряд ли разрешат позже). Впрочем, возможны варианты. Какие ещё новости? Выпустили недавно стенгазету "Крокодил". Большой успех. Но все это пустяки. Главное - очень тоскливо. Пишите чаще.
Целую крепко. Толя.

В АПРЕЛЕ  1943 года Анатолий приехал в Красноярск, где к тому времени собралась вся семья (мать тоже освободили из лагеря), и всех официально причислили к статусу эвакуированных. После окончания пединститута Анатолий получил направление на работу в село Рыбное Канского района, стал преподавателем в местном артиллерийском училище. Первое "высокое" журналистское поручение получил непосредственно от секретаря крайкома партии К.Черненко, близко знавшего отца, - написать о Рыбинском доме инвалидов Великой Отечественной войны. Какое-то время Анатолий был курсантом авиашколы, выучился летать.

...Когда война закончилась, вся семья снова собралась в Москве. Анатолий с азартом ринулся в журналистику, работал в разных изданиях. Но особенно плодотворным был период, связанный с газетой "Известия". Именно тогда, во второй половине минувшего века, он стал одним из самых заметных, выдающихся советских публицистов, чьи очерки и статьи неизменно приковывали к себе внимание читателей. Широко известны его книги "А лес растет...", "Столкновение", "Детали и главное". И мало кто знал до последнего времени, что в 1982 году, когда Анатолий Аграновский достиг пика славы, исполнилось ровно 40 лет его журналистского стажа — если брать за точку отсчёта первые заметки на страницах "Красной Ойротии".

Подготовил к печати Н.ВИТОВЦЕВ.

2006, январь.

  

«…Топорова из коммуны в конце концов выжили, с чтением книг покончили, оркестр разогнали, последнюю скрипку нашли на чердаке и сломали мальчишки что-нибудь в году тридцать восьмом, просто так… Степан Павлович Титов сказал мне о гонителях Топорова: «Зависть, думаете? А умеют ли они завидовать? Это ведь тоже сильное чувство. Чтобы завидовать, надо хотя бы понимать величие того, чему завидуешь. Нет, это хуже зависти. Это желание извести, растоптать всё, что лучше, умнее, выше тебя… Как только они живут на свете?»

…Много раз меня путали с отцом: у нас ведь имена начинаются с одной буквы.

Вы знаете, статью о Топорове писал не я, - сказал я этому человеку. – Статью писал мой отец. И письмо вам писал мой отец. Но я написал бы то же самое. Слово в слово».

Из очерка А.Аграновского «Как я был первым» (1962), написанного ровно через 20 лет после начала журналистской карьеры в Горном Алтае.